Незадолго до нашего времени, а именно, во времена господина архиепископа Эббо[264], некий благочестивый муж, по имени Бенедикт, был поставлен им во главе этого аббатства. Мягко обходясь с челядью святого Базола и в простоте служа Господу, он украсил церковь разными дарами, а после немалого срока своей жизни был призван по Божьему повелению и отошёл к Господу. Вместо него во главе этого места был поставлен его родной брат, по имени Сперв. Не похожий на брата нравами и жестоко снедаемый огнём алчности, он, сидя, однажды, во хмелю, начал говорить, что, мол, его брат не умел извлекать из этого аббатства никакой прибыли, велев управляющим виллами привести к нему на следующий день крестьян, которых собирался подвергнуть разным пыткам, чтобы отнять у них их добро. Жители вилл, услышав, какие кары им грозят, все со слезами обратились за помощью к святому Базолу, дабы их не отдали на растерзание столь свирепому мяснику; переночевав в печали и скорби, они не переставали молить святого Базола о спасении. Святой Господень не преминул внять жалобам своей паствы. Ибо когда настало утро, этого Сперва нашли мёртвым; когда его люди попытались стащить его с ложа, он с треском лопнул посредине, и то место наполнил такой смрад, что никто не мог там оставаться. Так челядь святого Базола была защищена и спасена от ужасных мук.
У дяди моей матери – Флаварда было два сына, служивших Богу в монастыре этого святого мужа; младшего из них – Тетберта, преисполненного любви сверх меры, мы видели; он недавно умер у нас в сане пресвитера. То, что мы сейчас расскажем, он обычно рассказывал нам о своём отце; ещё недавно был жив пресвитер Ратольд, третий их брат, свидетель этого дела. Так вот, названный муж имел обыкновение раз в году приезжать в этот монастырь и подавать братьям милостыню из своих средств. Когда он ехал туда однажды по своему обыкновению, разбойники напали на него в пути и забрали лошадь, на которой он сидел, вместе с прочим, что им приглянулось, а также деньги, которые он вёз, чтобы раздать слугам Божьим, и украшения его жены. Когда они немного отъехали, радуясь добыче, его жена, которая была рядом, сокрушаясь из-за ущерба, стала с жалобным криком взывать к святому Базолу, говоря, что они больше не придут на службу ни к нему, ни к его слугам, если он, не оказав помощи, бросит их таким образом. После этих слёзных причитаний кони разбойников, которые стремительно неслись вместе с добычей, внезапно встали как вкопанные, и их никак не могли заставить идти дальше. Самих же разбойников внезапно окутал мрак, и они не знали, в каком направлении им идти. Наконец, разбойники опомнились, посовещались между собой и, решив, что всё это приключилось с ними из-за причинённого невинным людям ущерба, вернулись к тем, кого бросили, незаконно лишив собственности, и, вернув им всё их добро, просили, чтобы ты вымолили им прощение за их преступления. Таким образом, получив утешение благодаря пришедшему им на помощь покровительству господина Базола, они, отпустив грабителей, с ещё большим благоговением поспешили в названный монастырь. Они воздали Богу и Его святому исповеднику хвалу за оказанные им благодеяния и, радостные, старались оказывать услуги слугам Божьим, почитали их деньгами и впредь с ещё большей готовностью каждый год совершали то, что начали.
Когда недавно те земли Галлии были в наказание за наши грехи отданы на растерзание мечам венгров[265], некоторые из варваров подошли к монастырю святого Базола, в то время как клирики вместе с мощами своего покровителя уже бежали в город; обнаружив жилища монастыря почти безлюдными, они устроили там свой лагерь и стали возвращаться туда с добычей отовсюду. Один из них, видя, что на башне церковной колокольни блестит позолотой металл, жадный до золота, залез на крышу базилики и попытался разрушить башню, но, внезапно свалившись на землю, расшибся и умер, переломав себе кости.
Другой из них попытался подняться на алтарь этой церкви, посвящённый в честь святого Мартина, но, когда положил руку на угол алтаря, его рука так пристала к мрамору, что он потом никак не мог её от него оторвать. И, поскольку товарищи не хотели его бросать, они обоюдоострыми секирами вырезали часть камня вокруг его руки и увели его с собой, в то время как тот поневоле унёс с собой частицу мрамора, которая пристала к его руке. Он же, как говорят пленные, которые возвратились домой, уже в отсохшей руке нёс этот камень до самой своей страны и вернулся, крича, что это произошло благодаря могуществу Базола.
4. О епископе Ромульфе.
После Эгидия Реймсским епископством управлял Ромульф[266], муж благородного рода, родной брат тогдашнего герцога Иоанна. Их отец Луп оставил многочисленные владения, которые им надлежало поровну разделить между собой. О том, что этот раздел следовало совершить в равных долях, они получили также королевское предписание. Так что он[267] был знаменит многими патримониями, в особенности, по ту сторону Луары и в Пуатевенском округе, и по завещанию сделал наследницей большей их части Реймсскую церковь, что-то завещав также своим братьям и племянникам, что-то выделив богадельне святого Марциала, а что-то – базилике святого Ремигия. Виллу Лаутиниак (Lautiniacum) на реке Кальтайо (Caltaionem) он пожаловал девичьему монастырю, построенному в Реймсе в честь святого Петра; упомянув, что приобрёл эту виллу, уплатив её стоимость. Затем он сделал по завещанию некоторые пожалования разных церквям как Реймсской, так и Суассонской епархий, а также Турской епархии и некоторых других. Большей части своей челяди он даровал свободу. Текст его завещания до сих пор хранится в архиве Реймсской церкви вместе с подтверждением короля Хильдеберта[268], так как этот король решил по просьбе названного епископа утвердить это завещание через дьякона Соннация[269], досточтимого мужа, а именно, чтобы земли, виноградники и крепостных, всё, что названный епископ завещал преимущественно Реймсской церкви, но также и прочим местам святых, священники этих мест имели полное право любыми способами вернуть обратно, если кто-то из его наследников посмеет незаконно их захватить. В том числе некоторые виллы, расположенные в Мецком округе, центром которых является Ортиваллис (Ortivallis), которые господин Эгидий, как сообщается, купил у некоего Винцентия, и променял королю Хильдеберту на другие виллы, расположенные в Реймсском округе, то есть на Марсийи (Marciliana) и Ардёй (Arbidogilo)[270]. Занимая должность епископа, он, как оказывается, и сам купил для приращения церкви некоторые имения и крепостных.
268
Поскольку Хильдеберт II умер в 596 г., то это его подтверждение завещания Ромульфа говорит о том, что Ромульф едва ли дожил до 613 г.