Ценность подлинно художественного произведения заключается прежде всего в том, что его автор создает некий новый, свой собственный мир. Краски и формы, звуки и слова становятся языком духа.
Не случайно творчество для христианства имеет значение космическое: в нем человек как бы продолжает Божественное дело созидания. Это уже не «Земля» или «Вода» с их темной стихийной жизнью, а сознательное существо, творящее свой «второй космос» и тем самым соучаствующее в творчестве Бога.
Именно поэтому созидательный процесс открыт беспредельному совершенствованию. Именно поэтому каждый мастер, закончив свой труд, испытывает неудовлетворенность, которая побуждает его к новым творческим поискам.
Все наше земное творчество есть радость, переплетенная с глубокой тоской по совершенству и идеалу. Мы ощущаем в себе огромные возможности, осуществить которые полностью нам не дано. Горизонт и устремления безграничны, а человеческая жизнь коротка, как мгновение. Это касается не только творчества, но и свободы, и разума.
Откуда же такое несоответствие? Является ли оно неустранимой трагедией духа? Если бы наше тяготение к истине, добру и творчеству имело лишь призрачную основу, оно не владело бы человеком с такой силой. Поскольку эти порывы вложены в нас, они должны иметь возможность для реализации. Только в перспективе бесконечного развития человеческой личности, далеко за пределами нынешних условий ее бытия, обретает она подлинный простор. Только тогда разум, совесть, свобода, творчество приводят человека к вершинам подлинного богоуподобления. Иными словами, вопрос о возможностях человека есть вопрос о его бессмертии.
Во все времена людям было свойственно сознание неразрушимости духа. Это сознание такое же древнее, как и сам человек. Ритуальные погребения у охотников каменного века говорят о начальных фазах веры в бессмертие. А в наши дни у такого «первобытного» (в смысле отношения к цивилизации) народа, как, например, бушмены, представление о бессмертии имеет вполне определенные черты. Согласно их религии, после кончины дух умершего еще некоторое время живет у его могилы и может время от времени появляться и разговаривать с родственниками мертвеца, оставаясь невидимым. Такой подход, при всей кажущейся примитивности, уже содержит основы учения о бессмертии, характерного для большинства мировых религий.
Повсеместное распространение веры в то, что смерть не есть полное уничтожение личности, — факт, заслуживающий внимания. Он свидетельствует о почти врожденном чувстве бессмертия «Я», пусть даже не всегда ясно сознаваемом. Иногда его пытаются связать с инстинктом самосохранения, и, разумеется, какая–то связь здесь действительно существует. Однако мысль о бессмертии — не просто биологический феномен. Прежде всего она — проявление духа, интуитивно ощущающего свою целостную природу.
Одним из распространенных доводов, направленных против идеи бессмертия, является то, что вера в бессмертие, в потустороннее ослабляет волю человека, отвлекает его от земных задач. В значительной степени этот довод порожден извращениями той идеи, которую он оспаривает. Ведь не случайно и Ветхий Завет, и Евангелие столь скупо говорят о посмертии: человек должен в этом мире осуществлять свое призвание, а не пассивно ожидать загробной жизни. Горизонт бессмертия только делает перспективу более широкой и труд — более осмысленным. Однако неверно понятое учение о вечной жизни может подорвать творческую активность людей на Земле.
Обычно материалисты связывают веру в бессмертие с уровнем науки прошлых эпох. У людей, живших тысячи лет тому назад, считают они, вера в бессмертие возникла в результате непонимания законов природы и общества. Люди не знали биологических причин смерти, не могли научно истолковать человеческое сознание. Однако неясно, почему в этом случае развитие знаний не привело к опровержению идеи бессмертия. Ведь трудно предположить, что такие ее защитники, как Джозеф Томсон, открывший электрон, или Эрвин Шредингер, создатель волновой механики, знали законы природы хуже, меньше, чем пещерный человек или древний египтянин.
Многие крупнейшие представители человеческой мысли разделяли и философски обосновывали учение о бессмертии.
Гибель тела открывает сознанию путь к переходу в другую форму существования. Материалисты обычно говорят, что со смертью сознание «угасает», но это не более чем плохая метафора. Ведь и в чисто физическом плане бытия «угасание» отнюдь не означает аннигиляции[9], а лишь переход одной формы материи или энергии в другую.