Начиная с Тарквиниев, усиливается борьба Рима с Южной Этрурией. И хотя традиция страдает здесь сильными преувеличениями (например, тот совершенно невероятный факт, что при обоих Тарквиниях и Сервии Туллии Рим подчинил себе союз 12 этрусских городов), в целом общее направление римской политики при трех последних царях освещено правильно. Точно так же соответствует действительности огромное усиление римского влияния в Лации. Об этом говорят как данные традиции о покорении многих латинских общин представителями этрусской династии, так и договор с Карфагеном 508 г.
В главе VII мы привели текст этого замечательного документа, подлинность которого не вызывает сомнений, и дали его толкование. Здесь нужно повторить, что договор свидетельствует о широте торговых интересов Рима в ту эпоху и о его влиянии в прибрежной полосе Лация, простирающейся почти до Кампании. Оба эти факта, в особенности если сопоставить их с сужением внешней политики Рима в раннереспубликанский период, могут говорить только об одном: в конце VI в. Рим находился в сфере этрусских торговых и политических влияний.
В главе VII мы говорили и о внешних событиях, связанных с падением царской власти в Риме: о подчинении Рима Порсенной, о походе Арунта и его поражении при Ариции латинами и кампанскими греками. Это поражение не только ускорило падение этрусского господства в Риме, но и привело к тому, что большая часть Лация получила независимость. Восемь латинских общин (Тускул, Ариция, Ардея, Ланувий, Лаврент, Кора, Помеция и Тибур) составили новую федерацию[87], во главе которой стоял Тускул, но религиозным центром было святилище Дианы в Ариции.
(обратно)Внешняя политика Рима в первое столетие Республики (V в.). Союз с латинами
Таким образом, в V в. Рим вступает ослабленным. Его внешнее влияние, завоеванное в конце царского периода, почти целиком было потеряно. Этим воспользовались вольски, соседи латинов с юго-востока. Спустившись с гор, они захватили южную часть Лация. Набеги вольсков, быть может, простирались до самого Рима, что отразилось в легенде о Кориолане, хотя и неправильно датированной. Опасность для Лация усугублялась союзом вольсков с эквами, жившими к северу от вольсков. Это заставило в 493 г. римлян и латинов заключить союзный договор[88]. Его инициатором традиция считает консула 493 г. Спурия Кассия, с именем которого связывается также первый аграрный законопроект (гл. VIII).
Текст договора (вряд ли буквальный) приведен у Дионисия Галикарнасского (VI, 95).
«Между римлянами и всеми соединенными латинскими городами пусть будет вечный мир, пока останутся несокрушимыми небо и земля. И пусть они не воюют между собой и не накликают войны извне и не дают свободного прохода врагам той или другой стороны. А если кто подвергнется нападению, пусть они помогают друг другу всеми силами, а за это пусть имеют право на равную часть всей движимой добычи. Частные споры пусть улаживаются в течение 10 дней в той общине, в которой они возникнут. К этому договору нельзя ничего прибавить, ни убавить в нем иначе, как только с общего согласия римлян и всех соединенных латинов».
В 486 г. к союзу присоединились герники, народ, быть может, родственный латинам и живший между вольсками и эквами в долине р. Трера. Они также подвергались опасности со стороны своих воинственных соседей, что и заставило их присоединиться к договору 493 г. Так сложился тройственный военный союз, основанный на полной равноправности сторон. По первоначальному договору добыча должна была делиться поровну на две части; после присоединения герников добычу стали делить на три части. Латинские общины вступили в союз не изолированно, а как целая федерация. По-видимому, это была тускуланская (арицийская) федерация, состоявшая теперь только из 6 общин, так как Кора и Помеция к моменту заключения договора были захвачены вольсками.
История римских войн V в. открывается легендарным сражением при Регилльском озере (499 или 496 г.). Вот как его описывает Ливий (II, 19—20): «Нельзя было дольше откладывать латинскую войну, исподволь тлевшую уже несколько лет. Диктатор Авл Постумий и начальник конницы Тит Эбуций выступили с большими пешими и конными силами и у Регилльского озера в тускуланской земле встретили войско неприятеля; услышав же, что в латинском войске были Тарквинии, не могли сдержать гнева и тотчас начали сражение. Оттого эта битва была тяжелей и жесточе других. Не только распоряжаясь, вожди заправляли делом, но и сами бились врукопашную, смешиваясь с другими воинами, и почти никто из знатных, кроме римского диктатора, ни свой, ни чужой, не вышел из боя непораненным. На Постумия, что ободрял и выстраивал воинов в первом ряду, направил коня Тарквиний Гордый, уже отяжелевший с годами и силой врагу уступавший; он был поражен в бок, и свои, подбежав, увели его в безопасное место. И на другом крыле начальник конницы Эбуций бросился на Октавия Мамилия, но не застал тускуланского вождя врасплох, и тот, обратившись к нему, пришпорил коня. Враги налетели друг на друга с копьями наперевес, и удар был так силен, что Эбуцию пробило руку, Мамилия ранило в грудь. Он отступил во второй ряд латинов, Эбуций же, чья поврежденная рука не могла удержать дротик, ушел с поля боя. Латинский вождь, ничуть не устрашенный раною, хочет разжечь битву и, увидев, что воины его отступают, призывает колонну римских изгнанников во главе с сыном Луция Тарквиния. И эти, сражаясь с великой злобой за отобранное добро и родину отнятую, на время взяли верх в битве.