В римском и вообще в латинском общинном устройстве таких коллегий первоначально было только две: коллегия авгуров и коллегия понтификов 66 . Шесть «птицегадателей» (augures) умели объяснять язык богов по полету птиц; это искусство было предметом серьезного изучения и было доведено до такого совершенства, что имело вид научной системы. Шесть «мостостроителей» (pontifices) получили свое название от того, что заведовали священным, а вместе с тем и политически важным делом постройки и, в случае надобности, разрушения моста, который вел через Тибр. Это были римские инженеры, знакомые с тайнами меры и числа, вследствие чего на них также была возложена обязанность составлять государственный календарь, возвещать народу о наступлении дней новолуния, полнолуния и праздничных дней и наблюдать, чтобы каждое богослужебное действие и каждая судебная процедура совершались в надлежащие дни. Так как на них лежал преимущественно перед всеми другими надзор за всем, что касалось богослужения, то и в делах о браках, о завещаниях и об усыновлении к ним предварительно обращались в случае надобности с вопросом, не было ли задуманное дело в чем-нибудь несогласно с божественными законами. От них также зависело установление и обнародование тех общих богослужебных правил, которые известны под названием царских законов. Этим путем они сосредоточили в своих руках общий высший надзор над римским богослужением, хотя, как кажется, и не в таком широком размере, как после упразднения царской власти; вместе с тем они сделались верховными блюстителями всего, что находилось в связи с этим богослужением, — а что же не находилось с ним в связи? Суть своей науки они сами определяли словами «знание божеских и человеческих вещей». В сущности именно из недр этой коллегии вышли зачатки как духовного и светского правоведения, так и историографии. Так как всякая историография находится в связи с календарем и с летописью и так как в римских судах вследствие их особого устройства не могла образоваться никакая традиция, то знание судебной процедуры и самых законов должно было сосредоточиться также в коллегии понтификов, которая одна была способна давать свои заключения о днях, какие должны считаться присутственными, и по юридическим вопросам, касавшимся религии. С этими двумя самыми древними и самыми почетными коллегиями знатоков религии следует поставить почти наряду коллегию двадцати государственных вестников (fetiales — слово неизвестного происхождения), которая имела своим назначением хранить путем преданий, как в живом архиве, содержание договоров, заключенных с соседними общинами, высказывать свое мнение в случаях нарушения установленных договорами обязательств и в крайних случаях настаивать на требовании удовлетворения и на объявлении войны. В области международного права фециалы были тем же, чем были понтифики в области божественного права, и потому, подобно этим последним, имели право не постановлять решения, а указывать, в каком смысле решения должны быть постановлены. Но как ни был высок почет, которым всегда пользовались эти коллегии, и как ни были важны и обширны их права, все-таки римляне, в особенности самые высокопоставленные из римлян, никогда не забывали, что их назначение заключалось не в том, чтобы повелевать, а в том, чтобы давать дельные советы, и не в том, чтобы непосредственно испрашивать ответа богов, а в том, чтобы объяснить смысл ответов, полученных теми, кто обращался к богам с вопросами. Поэтому и самый высокопоставленный жрец не только стоял по своему сану ниже царя, но даже не смел без спроса давать царю советы. От царя зависело наблюдать или не наблюдать за полетом птиц и в первом случае назначать для того время; а птицегадатель только стоял подле царя и в случае надобности объяснял ему язык этих небесных вестников. Точно таким же образом фециал и понтифик могли вмешиваться в вопросы государственного и частного права, не иначе как по приглашению желающих, и римляне, несмотря на свою набожность, непреклонно держались правила, что жрецу не должна принадлежать в государстве никакая власть, что он не имеет права ничего приказывать и что он обязан наравне со всеми гражданами повиноваться самому низшему из должностных лиц.
66
Всего яснее это видно из того, что во всех общинах, организованных по латинскому образцу, находятся авгуры и понтифики (например, Cicero, De lege agr., 2, 35, 96 и многочисленные надписи), а в Лавренте был и pater patratus фециалов (Orelli 2276); но нельзя того же сказать о других коллегиях. Стало быть, эти две коллегии стоят в качестве древнейшего латинского племенного достояния наряду с десятикуриальной организацией, с фламинами, салиями и луперками; напротив того, дуумвиры sacris faciundis и другие коллегии, равно как тридцать курий и сервиевы трибы и центурии, возникли в Риме и потому оставались в пределах Рима. Только относительно названия второй коллегии понтификов не вполне ясно, проникло ли оно под римским влиянием в общую латинскую схему взамен более старинных и, быть может, разнообразных названий или же слово pons первоначально обозначало (как на это есть немало указаний и в самом языке) не мост, а вообще дорогу, и потому слово pontifex значило — строитель дорог. Указания на первоначальное число авгуров неточны. Что это число непременно было нечетным, опровергает Cicero (De lege agr., 2, 35, 96), а Livius (10, 6) этого не утверждает, но только говорит, что число римских авгуров делимо на три, из чего следует заключить, что оно имело в основе нечетную цифру. По словам Ливия (в вышеуказанном месте), до издания Огульниева закона авгуры были в числе шести; то же самое говорит и Cicero (De Rep., 2, 9, 14), утверждая, что Ромул учредил должности четырех авгуров и Нума — двух. Относительно числа понтификов см. Staatsrecht 2, 20.