На самом деле это не единственное изложение легенды. Чётко неизвестно, но вполне возможно, что Кориолан также был и плебейским героем, просто в итоге он предал интересы последних и перешёл на сторону патрициев. Все интерпретации нам, к сожалению, недоступны, отчего приходится отталкиваться от того, что имеем. На самом деле легенда имеет ряд противоречий на которых нельзя не обратить внимание. Во-первых, кажется странным, что римский патриций, который гордился своим статусом и более того вошёл в историю, как гордый представитель этого сословия вошёл в союз с вольсками и союзниками, с которыми он к тому же воевал. Обычно римская знать, которая хочет воспользоваться посторонней помощью прибегает к помощи этрусков, которые располагались не так далеко от Рима и представляли большую угрозу, чем горные племена вольсков. Более того, Кориолан возглавляет антиримскую коалицию союзников, граждане которых, переселившиеся в Рим, пополнили ряды плебейства. К слову известно, что когда на Рим шли войска вольсков или союзническая армия, то плебеи относились к этому более лояльно, чем патриции, для которых это было сравнимо катастрофе. Вторым немаловажным моментом является политическая ориентация Кориолана. Удивительно, но в трактовке некоторых историков Кориолан напротив был очень популярен у плебейства, как удачный военачальник. Его конфликт был в основном с плебейской верхушкой, которая владела доступом к трибунской власти. Да и сам проект Кориолана подразумевал продажу хлеба по низким ценам при условии, что плебеи откажутся от трибунской власти. Вообще в зависимости от источника имеет смысл говорить и об легенде. Греческие источники содержат больше сведений народного характера. Скорее всего во время написания своих работ они активно проводили время не только с представителями высшей власти, но и среди бывших нищих (а может и просто нищих), которые знали эти легенды в другой трактовке, в то время как римские источники более прямолинейны и выставляют Кориолана самым настоящим патрицием без прикрас. В-третьих, это та из немногих римских легенд, где решающую роль играет мать главного героя. Женские образы в римских легендах встречаются неоднократно, но как правило они имеют второстепенную роль, которая нужна для продолжения истории и везде к ним неоднозначное отношение. Например Тарпея, которая пустила самнитов в город во время ромуловских войн с одной стороны предала свой город, ради пустяка в виде побрякушек за что была весьма обоснована убита, но с другой стороны есть смысл об существовании какого-то культа Тарпеи в древнем Риме. К сожалению, мы не можем обозначить в какой среде, но факт этот бесспорен. В честь неё назвали тот самый холм, на котором она была убита и ей же поставили могилку, к которой относились с большим уважением. Что до роли матери, то её можно с натяжкой обнаружить в легенде про Клелию, которая сбежала из плена царя Порсены, а после того, как Помпликола потребовал от неё вернуться, чтобы не нарушать договора между этрусками и Римом она была вознаграждена Ларсой правом выбрать некоторых из пленников, которых она может вернуть обратно. Девушка выбрала всех несовершеннолетних. Правда приписывать это её материнской природе и уж тем более приписывать Клелии образ матери будет неверно. В легендах она изображается на коне, которого ей подарил Порсена после её побега, что скорее является символом воинственным нежели материнским. В тоже время роль матери, которую мы встречаем в легенде про Кориолана очень чёток. Относительно него нет никаких иных интерпретаций. Можно с уверенностью заявить, что он был и в условной «патрицианской» легенде, и в условно «плебейской». Но наиболее интересным моментом из всех вышеперечисленных является цель Кориолана. В трактовке Плутарха его обвинили за домогательство к царской власти, что в древнем Риме каралось смертной казнью. Исходя из его антиримской деятельности и стремлении взятия города внешним, насильственным способом такое обвинение весьма обосновано, другое дело, что оно некорректно всей легендарной истории Рима. В дальнейшем мы коснемся лиц, которых также как и Кориолана обвиняли в домогательстве к царской власти, кто-то, как и Кориолан происходил из знатного патрицианского рода, например Марк Манлий, но все они искали поддержки как раз у плебейства. То есть обвинение происходило из того, что человек получал популярность среди нищеты в следствие чего мог, теоретически, захватить власть в городе. Пример Кориолана исключительный: он выступает против плебейства и его не убивают как остальных, а просто изгоняют, якобы из-за попечительства патрициев. Подобная диалектика не делает эту легенду чем-то особенным. В ходе этой работы мы неоднократно встречали такого рода неоднозначные истории. Однако социальный подтекст, который кроется в этой легенде только лишний раз подчёркивает ту сложность, которая существовала в римском обществе. Если и предположить, что история про Кориолана действительна, то скорее всего этот герой выступил не против плебеев или патрициев, а против существующего порядка в государстве. Возможно, его претензия была относительно исключительно народных трибунов.