т. е. Квинт Энний.
Латинский гексаметр Энния не представляет, однако, простой копии греческого героического стиха. Энний прекрасно чувствовал разницу между системой греческого и латинского произношения, отлично сознавал необходимость считаться с экспираторным латинским ударением, которого не было в греческой поэзии, но которое безусловно играло немаловажную роль в исконном латинском стихосложении. Не вдаваясь здесь в подробный разбор своеобразия латинского гексаметра, многие особенности которого неизбежно остаются неясными, отметим только две черты его, которые для него характерны и которые мы находим уже у Энния. Это — совпадение в конце гексаметра метрических ударений с ударениями слов по закону второго слога от конца и исключительное преобладание цезуры "пентемимерес" (у Энния 88%), т. е. явления, необъяснимые из греческой практики. Хотя гексаметры Энния и казались позднейшим римским поэтам грубыми и несовершенными, но тем не менее в них наличествует и сила и изящество. Само собою разумеется, что введение в латинскую поэзию совершенно нового для нее размера мог сделать человек, для которого латинский язык был вторым родным языком и который обладал тончайшим музыкальным слухом. После Энния сатурнийский стих был совершенно изгнан из римской литературы и сохранялся еще несколько десятков лет лишь в некоторых надписях.
3. ДРАМАТИЧЕСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ ЭННИЯ
От комедий Энния до нас дошло всего навсего шесть достоверных, но совершенно разрозненных стихов [90], и судить о его творчестве в этом жанре совершенно невозможно. Но если судить по канону римских комедиографов Волкация Седигита (ок. 100 г. до н. э.), то Энний не обладал комическим талантом: Волкаций ставит его на самом последнем месте, да и то только "древности ради" (causa antiquitatis).
От трагедий Энния дошло сравнительно много отрывков и заглавий, судя по которым, как и по некоторым свидетельствам, большинство его трагедий восходит к оригиналам Эврипида. Главные фрагменты трагедий Энния сохранены Цицероном в сочинениях философских, риторических и в речах. Одним из наиболее важных для истории литературы фрагментов является, однако, фрагмент, сохраненный не Цицероном, а анонимным автором "Риторики к Гереннию" (II, 22, 34). Это — начальные стихи "Медеи", которые произносит кормилица:
В диалоге "О пределах добра и зла" (I, 2, 4) Цицерон говорит о дословной передаче латинскими поэтами греческих оригиналов (fabellas Latinas ad verbum e Graecis expressas), напоминая при этом первые слова из приведенных нами стихов Энния (Utinam ne in nemore). Но в своих "Академиках" (I, 3, 10) Цицерон указывает, что римские трагики — Энний, Пакувий, Акций и многие другие — передавали греческие оригиналы не дословно, а воспроизводили только смысл их (non verba, sed vim Graecorum expresserunt poetarum). Как видно по начальным стихам Энниевой "Медеи", да и по другим дошедшим до нас фрагментам, второе указание более правильно. Энний, как и другие трагики, сознательно изменял греческий текст, причем не в одних мелочах, а часто коренным образом, приспособляя греческие трагедии ко вкусам римской публики. Отступал Энний и от точной передачи стихотворных размеров своих оригиналов: греческие анапесты обращаются у него порою в ямбические сенарии, а триметры — в трохаические септенарии и октонарии. Сравните, например, стихи 293-295 из "Гекабы" Эврипида, которые, по мнению Геллия (XI, 4, 1), удачно переданы Эннием (199-201 V), со стихами этого латинского поэта. Здесь сразу бросается в глаза намеренная латинизация подлинника: триметры обратились в привычный римлянам трохаический септенарий, греческие ὰδοξοῦντες и δοκούντες в ignobiles и opulenti, и введено чисто латинское сопоставление aequa non aeque, передающее αύτός οὐ ταὺτόν. Однако не всегда такая латинизация была удачной. Так, вполне понятно разъяснив этимологию слова "Арго" в "Медее", Энний (по прямому указанию Варрона — "О латинском языке", VII, 82) забывает, что имеет дело не с греческими, а с римскими слушателями и дает этимологию имен "Александр" и "Андромаха" так же, как ее дает Эврипид. Но, вероятно, подобные промахи у Энния бывали не часто [92].
Стремление Энния дать чисто римскую окраску некоторым эпизодам в переделках греческих трагедий видно и по введению им таких терминов, как "император" или "плебс"; в "Андромеде" (120 V) и в "Кресфонте" (129 V) мы находим чисто римскую юридическую формулу из законов о браке. Это стремление сильно влияло у Энния и на такие формальные моменты, как скопление слов с одинаковыми окончаниями; например, nitescere, frondescere, pubescere, incurvescere во фрагменте из "Эвменид" (151-153 V), применение аллитерации, о чем уже было упомянуто, и т. д.
90
Если только не относить к комедиям отрывка в шесть стихов, который, по указанию Доната (к «Формиону» Теренция, II, 2, 25), принадлежит к «Сатурам».
91
Ср. стихи 1–8 «Медеи» Эврипида: «О как хорошо было бы, если бы корабль Арго не пролетел между сизыми Симплегадами, быстро несясь в страну колхов; если бы в лощине Пелиона никогда не падала сосна под ударами топора и не дала бы весел в руки благородных мужей, которые ходили за золотым руном для Пелия! Тогда госпожа моя Медея не поплыла бы к твердыням земли Иолкской, увлеченная любовью к Язону…».
92
Ср. также: Id quod nostri caelum memorant. Grai perhibent aethera (То, что у нас называют небом, греки именуют эфиром) у Пакувия (89R). Пакувий забывает, что эти слова говорит грек, а не римлянин.