Нападает Персий и на тех, кто переносит на богов свои собственные нравы:
Истинное благочестие в человеке определяют его
Так говорит Персий в конце второй, сатиры, приближаясь тем самым к Лукрецию, задолго до него доказывавшему, что "безмятежная жизнь невозможна без чистого сердца" (V, 18), а благочестье состоит не в поклонении богам,
В сатире третьей проповедуется стоическая философия. Эта сатира выступает против неправильного, с точки зрения здравого смысла и стоической морали, воспитания юношества.
Четвертая сатира написана на тему о самопознании. В ней излагается диалог Платона "Алкивиад I". Основная мысль этой сатиры выражена в ее последнем стихе:
Пятая сатира написана в форме послания к Корнуту. Основная мысль послания состоит в том, что истинная свобода заключается в усвоении и проведении в жизнь основ стоической философии. Сатира эта содержит некоторые автобиографические сведения и характеристику Корнута .
Шестая сатира — послание к Цезию Бассу. Тема этой сатиры — разумное пользование богатством.
Всему сборнику сатир, написанных дактилическим гексаметром, предпослан пролог [36], написанный холиамбами (Гиппонактовым стихом). Пролог этот имеет ярко выраженный сатирический характер и сильно отличается по тону от всего сборника Персия.
Сатиры Персия носят явные признаки недоработанности; язык их порою очень не ясен, мысль часто запутана. Скорее всего это объясняется тем, что талант Персия не успел еще развиться; но нельзя упускать из виду и того, что неясность языка Персия (во всяком случае для позднейших поколений) может иметь и другую причину. Дело в том, что Персий, явно следуя Горацию, стремится воспроизвести в своих сатирах живую беседу, разговорную речь, т. е. написать такие же "беседы", какие писал его знаменитый предшественник, иной раз сознательно затемнявший язык свой. Зависимость формы сатир Персия от Горация не вызывает сомнений, но по существу младший из сатириков гораздо серьезнее относится к тем порокам, какие он стремится искоренить, чем автор описания поездки в Брундисий.
Надо, однако, сказать, что в древности не замечали тех недостатков в стихах Персия, какие замечаем мы. Сатиры его пользовались в Риме несомненным успехом, о чем свидетельствует, с одной стороны, то, что они дошли до нас во многих списках, восходящих к различным архетипам, а с другой — указания таких знатоков и ценителей, как Квинтилиан, который, упоминая его рядом с Горацием, говорил (X, 1,94), что "Персий заслужил большую и истинную славу всего одной книгой". Марциал, которого в данном случае никак нельзя заподозрить в неискренности, обращаясь к своему другу Пуденту, говорит:
Оценка Персия Марциал ом очень знаменательна. Из нее видно, до какой степени истинным знатокам и любителям литературных произведений были противны длиннейшие и скучнейшие мифологические поэмы, наряду с которыми книжка Персия была и оставалась для последующих поколений свежим и отрадным явлением. Надо, однако, сознаться, что для нас не совсем убедительна высокая оценка Персия как в древности, так и в последующие времена, например, у Буало: