— Френч? Инглиш? Америка? — Все старается выяснить, из какой страны такой видный парень, как я, приехал.
— Амур, амур, — говорит и на соседнее здание показывает: там, мол, у нее девичья светелка.
И вот здесь-то я начинаю соображать, что, возможно, она попросту несчастная проститутка, вынужденная в условиях суровой испанской действительности продавать за кусок хлеба свое барселонское тело.
Честно говоря, у меня до этого уже было несколько знакомых девушек, но мы же за границей, нам же нельзя, а уж когда я почувствовал, что она правой рукой меня особенно сильно за шею обнимает именно в том месте, где у меня замочек от моей тоненькой золотой цепочки расположился, тут я совсем против проституции настроился. Мужественно оторвал ее нежные руки от своей цепочки.
— Баста, — говорю, — никаких амуров.
Она огорчилось, но не сильно, и по принципу «с драной овцы — хоть шерсти клок» говорит, в смысле: мужчина, угостите папироской.
А это — всегда пожалуйста! Дал ей сигарету «Родопи» — пусть хоть насмерть отравится. У нее, у гниды, и огня не оказалось, дал.
Наконец она отвалила, мы дальше пошли. Я вздохнул облегченно: фу ты, напасть какая, ну, будет хоть о чем друзьям рассказать. Чувствую себя легко, а особенно легко себя чувствует моя левая рука, на которой еще недавно на ремешке красовались скромные часики «Картье», а тут — как испанская корова языком слизнула.
Кинулся назад, да девки той уж и след простыл.
Правда, я ее на следующий день видел: стоит на том же бульваре с четырьмя здоровенными громилами, смотрит на меня нагло. А у мужиков ейных глаза выпучены, как у тех быков, что в Испании на каждом углу за красными тряпками гоняются, — пришлось сделать вид, что первый раз ее вижу. Но все ровно, когда проходил мимо, улучил момент и подмигнул ей смело: носи, мол, на здоровье.
Через два дня я вынужден был новые часы купить, на таком мощном браслете, который можно только вместе с рукой оторвать. С тех пор много проституток пыталось с меня часы сорвать, ни у кого не вышло.
Я даже сейчас все это пишу, а часы те с браслетом на мне как гвоздями прибиты.
Покупка часов сильно подорвала мои финансовые возможности. Очень хотел я в Испании курточку себе купить на молнии. Люблю на молнии: вжик — и готово. Но на оставшиеся деньги смог позволить себе только на кнопках. Кнопки такие тугие, стал застегивать и два ребра сломал.
Счастливые часов не наблюдают.
Пшикер
«Непобедимая и легендарная,
В боях познавшая радость побед…»
Наши мне про Пшикера все уши прожужжали: Пшикер то, Пшикер это, — но посмотреть его в деле все никак не удавалось.
А дело было вот какого рода. Значит, отбывал у нас воинскую повинность один такой солдат — Пшикер. Фамилия ему была Афиногенов, а Пшикером его солдаты прозвали за особую военную манеру выражаться.
Вот, например, идет старшина, все солдаты прячутся: как бы от него какой приказ не вышел, — и как на грех Афиногенов из-за склада № 3 по своим делам выходит. Ну, старшина натурально:
— Воин, ко мне, аллюр три креста.
Афиногенов — делать нечего — подходит, ест глазами начальство. Старшина говорит:
— Слышь, Афиногенов, так тебя растак, значит, сейчас пойдешь к Парфенову, так его растак, возьмешь это белье долбаное с каптерки, так ее растак, и шмелем к майору Сурову, так его растак, в его замудонскую контору (так ее растак. — Примеч. авт.). Там берешь шесть комплектов и пулей ко мне, так меня растак. Понял, собака?!
У Афиногенова глазки голубенькие, вытянулся молодцевато:
— Есть, никак нет, виноват, так точно, товарищ командир!
И пошел курить анашу.
Старшина для порядку ему еще вслед крикнул:
— Смотри у меня, черт немытый! — Некоторое время постоял и сам пошел обедать.
Прошло дней десять. Ни старшина, ни сам Пшикер о белье (так его растак), естественно, и не вспомнили.
Потом встретились случайно. Тут за мной прибегают:
— Идем быстрее, Капитан, там Пшикер со старшиной разбирается.
В самое время поспели. Старшина ноги расставил, собой любуется, говорит грозно:
— Афиногенов, так тебя растак, урод в жопе ноги, ты у меня на дембель инвалидом поедешь. Где белье? Чмо ты китайское!
У Пшикера глазки небесные, бровки домиком, весь такой складненький:
— А я, товарищ старшина, все как вы сказали. Пошел, значит, белье, пшикер, лежит где. Там, пшикер, он ой! Страшное дело, какой пшикер. А я как на духу, пшикер. Белье, пшикер, Парфенов, Парфенов и Парфенов, пшикер, пшикер, товарищ, пшикер, старшина, пшикер. В общем, все, как вы сказали.