2. Между тем из фессалийских пропастей поднимается новое зло, брат Михаила Ангела, Феодор. Получив после смерти брата власть, он, как человек деятельный, предприимчивый и искательный, расширил пределы своей власти очень далеко. Все западные города, которые незадолго порабощены были латинянами, он легко покорил и подчинил себе; начав с них, он наконец взял и саму Фессалонику, главный и обширнейший город Македонии, в то время как маркграф отлучился в свое отечество, Ломбардию. Немедленно затем он провозглашает себя царем и помазуется на царство тогдашним архиепископом Болгарии. Этот город, как свою родину, давно еще отличил большими привилегиями Юстиниан[90]; назвал его первою Юстинианою, дал ему на вечные времена право самостоятельного управления[91], исключая права епископу этого города помазывать на царство римских царей, — оно законами было предоставлено другим. Но, с одной стороны, страх, внушенный уже похитившим власть Ангелом, с другой — легкомыслие и недальновидность тогдашнего епископа сделали то, что отступление от законов было допущено. А как это место получило название Болгарии, я расскажу. К северу за Истром есть земля, по которой протекает немалая река; туземцы называют ее Булга; от ней получили имя и сами болгары, которые по своему происхождению не кто другой, как скифы. Когда недуг иконоборства тревожил православных, болгары поднялись оттуда с детьми и женами и в бесчисленном множестве переправились чрез Истр. Прошедши затем лежащие по Истру обе Мизии и ограбив мизийцев дочиста, что вошло и в пословицу, как саранча какая или как молния, они занимают Македонию с лежащею за ней Иллирией, довольные теми удобствами, которые нашли там. Столицей для них на будущее время и сделался этот город, которому Юстиниан присвоил честь архиепископии и дал имя, как мы сказали, первой Юстинианы. Потом по имени народа, поселившегося там, эта страна переименована была в Болгарию, а первая Юстиниана признана митрополией Болгарии. Позднее царь Василий Болгароктон после многих битв с болгарами вконец их сокрушил и поработил, а тех, которые жили выше, выселил в нижнюю Мизию к Истру; имя, однако ж, как какой-нибудь памятник их, осталось за архиепископией. Но обратим нашу речь к тому, от чего она было отклонилась. Феодор Ангел, сделавшись, как сказано, царем, продолжал опустошать все огнем и мечом, простираясь далее и далее и оставляя за собою одни границы за другими, пока не очутился у самых ворот византийских, потому что не встречал решительно нигде сопротивления. Да иначе не могло и быть, потому что македонские и фракийские города были разорены вконец, вынесши в короткое время множество страшных вторжений то латинян, то болгар, то скифов. Чего не делали христианам скифы, — этот кровожадный народ, — обижая их бесчеловечно? А латиняне не только не были умереннее скифов, но еще далеко превзошли их в жестокости. И не раз, не два, не три этим несчастным пришлось испытать ужасы грабительства от того и другого народа, но много раз. Теперешний же поход Ангела истребил и то немногое, что могло еще оставаться. Взорам наблюдателя не могло там представиться ничего, кроме разрытых домов, разрушенных стен, лимносских бед[92], троянских рыданий и раздолья всевозможных бедствий.
90
О привилегиях, данных Юстинианом Ахриде. vid. Ioan. Morin. I. 1, exercit. XXVII, Leo. Allat. I, 1, de consensu ntriusq. Eccl. c. XXV, n. IV. Ducang.
91
Здесь разумеется независимость епископа этого города от патриарха или какого-либо митрополита. См. у Льва Алляция loc. cit., у Меурсия — слово ἀυτοκέφαλοι.