17. Ибо, как в два раза большие одного и того же будут, без сомнения, равны друг друіу, как и, в свою очередь, составляющие половину одного и того же будут также равны, так и бесконечно уступающие одному и тому же равны друг друіу и являются равночестными, и стоят на одном уровне в смысле тварности и подчиненности. Все то, чего Бог бесконечно выше, бесконечно уступает Боіу и в равной степени занимает место в ряду тварей. Ибо и Василий Великий с такой же уверенностью говорит, что в одинаковой степени превосходимые чем-либо равны друг другу[2326].
18. Но довольно об этом, поскольку вы уже узнали причину, по которой [Палама] замолчал последующие слова святого, оборвав его мысль на половине. Ибо желая показать — тем, что сделал Христа на Фаворе трояким по составу — оный свет, возникший тогда вокруг Него, собезначальным и совечным Его божественности, так что у Христа с тех пор два нетвар-ных божества — и, следовательно, две несотворенных воли, — а третье — человечество, и затем увидев, что это противоречит словам божественного Максима, который там же пишет: То, что возникло по воле Творца, отнюдь не может быть совечным Тому, Кто изволил ему возникнуть[2327], — он разделил [цитату] на три или четыре части, и то, что смог оболгать и извратить, взял себе, а что не смог — не взял. Бот какое разрешение получил этот вопрос.
19. А теперь нам предстоит показать, что означает приоткрыть славу невидимого божества[2328]. Потому что отсюда, как из некоего корня, произросло то, что в древности Евсевий, упомянутый лидер иконоборцев, а ныне Палама, ставший предводителем похожей ереси, наполнил уши простецов глубоким заблуждением, будучи сам подвержен весьма пагубному безумию и других стремясь ввергнуть в него. Ибо чьим разумом возобладало, как некогда Писистрат[2329] афинским акрополем, некое помешательство, сделавшись самовластным повелителем его речей, тот уже вовсе ни о чем не способен думать, ни разнузданность языка сдерживать неким чувством стыда, ни жалеть кого-либо из тех, кого он обманывает, покуда не ввергнет вместе с собой и многих других в тот же ров.
20. А кому случилось обладать здравым умом, тот не предается неуместным мыслям, и не приходится опасаться, что он будет когда-либо введен в заблуждение каким-либо словом, так или иначе сказанным некогда по-человечески, и поскользнется в вере, покуда имеет ум согласным ссг знанием души о том, что нетварное божество никогда не может ни быть видимым телесными очами, ни подвергаться какому бы то ни было изменению. Ибо если бы это не было так, то ничто бы не помешало всякому человеку постоянно склоняться к нечестию и день и ночь шататься и колебаться [в вере], подобно порожнему кораблю, качающемуся на волнах неспокойного моря и беспорядочно влекомому всеми ветрами.
21. Ибо, согласно великому Василию, если кто некритически будет внимать букве [писаний], то уклонится к языческим и одновременно иудейским и старушечьим басням и состарится в совершенной скудости достойных понятий о Богеіт. Но тому, кто в совершенстве познал, что Христос двояк и составлен из божеских, а ныне и из человеческих […][2330] [2331], нетрудно отнести возвышенные [речения] к божеству, а более низкие — к человечеству. И когда он слышит: Слово стало плотью[2332], и снова: немногие капли крови Божией исцелили весь мир[2333], то вовсе не подумает о каких-либо переменах или изменениях в божестве.
22. И когда он слышит, что человек назван Сыном Божиим, он не помыслит о природном рождении Бога в дольнем мире. Да и о Преображении Господнем слыша, он не поддастся на речи иконоборцев и не помыслит о превращении плоти в нетварное или о пресуществлении божества в иное — низшее и бессущественное — божество, как [учит] Палама.
А если так, то тем более он не станет, услышав о немного приоткрытой или отчасти явленной славе божества, склоняться к абсурдным и далеко отстоящим от благочестия представлениям, отнюдь не соответствующими свету истинного знания.
23. Так что мне остается только удивляться, как и почему Палама дошел до таких богохульств. Ибо он не может сказать, что [выражения] «отчасти явиться»[2334] или «чуть [при]открыть божество»[2335] побуждают считать, что оный свет родился тогда из божества. Если бы не было приставки naça- и [слов] «немного приоткрыл», и тому подобных, то он и рой иконоборцев, возможно, еще как-то могли бы, хоть и несправедливо, иметь некое основание для таковой своей ереси. Теперь же для них не остается никакого извинения. Ведь божественные отцы церкви, следуя наставлениям науки о словах, и сами применяют такие врачебные меры к столь дерзостным мыслям, и нас поощряют.
2332
Joannes Chrysostomus, In Joannem (homiliae 1-88), 12, 2, в: PG, vol. 59, col. 81.49–51.