Уж меня-то Палама найдет здесь себе противником, всегда [противостоящим ему] изо всех сил устно и письменно и не молчащим, хотя бы он и желал этого. Ибо, конечно, нужно быть преисполненным варварского безумия, и держаться многобожия гораздо хуже эллинского, чтобы додуматься воздавать поклонение всем совершаемым посредством явлений света чудесам.
Ибо нетварная сущность Спасителя — никакое не тело, чтобы частью быть видимым, а частью — нет. Да и как бы [это было возможно], когда она — неделимая сила и в собственном смысле слова Единое, абсолютно превосходящее всякое число. Ибо ни она не стала в результате некоего деления двоицей, [41] ни какое-либо число не поделило ее на части, но, будучи Единым по природе и вечной Единицей, она вечно остается единичной, непреложной и невидимой.
Ибо и божественный Златоуст говорит, что если бы пророки, видели саму природу Божию, то видели бы не различным образом, ибо она проста, безобразна, несложна[2383] и всегда одинакова. Но, — говорит он, — [Христос на горе] показал славу Своего невидимого божественного Царства[2384].
Далее, «открывать»[2385] — более сильное слово, чем «показывать»[2386], ибо указывает на явление чего-то скрытого, тогда как «показывать» в общем смысле употребляется и применительно к вещам видимым. Например, если бы в кошельке были сокрыты жемчужины, а человек показал бы только кошелек, то [это значит, что] он показал, но не открыл искомое, как учит и великий Златоуст, говорящий: Иисус не взошел на корабль, желая совершитъ большее чудо и вместе с тем яснее открыть им Свое божество[2387].
42. Стоит обратить внимание на то, что здесь два отличающихся друг от друга чуда: одно из них показывает несовершенное явление[2388] божества, другое — откровение[2389]; и первое из них меньшее, а откровение — большее. Однако меньшему
Палама воздает служебное поклонение, а большему не воздает решительно никакого. Было бы смешно, когда бы меньшее по силе получало величайшую честь, а большее не получало даже меньшей; когда бы несамодостаточное уделяло другим, а избыточествующее ничуть не уделяло; когда бы тому, что не способно хотя бы уравновесить чаши весов, придавалось величайшее значение, а что обладает гораздо большим весом, то считалось бы легковеснее первого.
Если же это от недомыслия, то, конечно, за пределами всякого недомыслия — тому, что даже близко не подходит к откровению [божества], воздавать честь, приличествующую нетварному божеству. Да и как вообще может что-либо являющееся в чувственном виде и воспринимаемое посредством чувств быть нетварным божеством, когда даже природа бесплотных ангелов не может быть доступна для человеческих глаз? Это уже было показано выше и [снова будет показано] ниже и есть вещь самоочевидная для всякого человеческого разума.
43. И снова покажет нам великий учитель Златоуст, что свет этот не был не только нетварным и бессущностным божеством, но даже и бестелесным. Ибо, воспевая его, он говорит: Хотя Спаситель и показывал этот свет более телесным образом, однако и это было [для апостолов] весьма вожделенно[2390].
И еще: Если Петр, увидев только некий неясный образ будущего, сказал: «хорошо нам здесь быть»[2391] [2392], […] то что сказать, когда явится самая истина вещей?п39
И еще: [Евангелист] говорит: «И мы видели славу Его»[2393], [однако] не видели бы, если бы Он не явился нам в привычном теле[2394].
И еще: И мы, если захотим, увидим Христа, — не так, как апостолы [видели Его] тогда, но гораздо ярче, потому что впоследствии Он придет не так [как приходил прежде][2395] [2396].
44. Итак, если Христос показал здесь сияющий свет, а в будущем покажет святым мужам еще более яркий, то необходимо верить Златоглаголивому, который ясно учит, что этот свет — более телесный и был неясным образом истины, а не самой истиной. А если не так, то и этому божеству Паламы, ныне низшему и бессущностному, необходимо будет измениться в более сияющее и высшее, и нетварному стать нетварнейшим, бессущностному — бессущностнейшим, а заодно видимому — видимейшим, если таковое вообще можно помыслить или произнести вслух.
Рассмотрим, однако, что же он, фантазируя, игнорирует, игнорируя — хулит, а хуля — вводит в заблуждение многих. Ибо гораздо больше приличествует нам исследовать это, нежели оному Сократу, сыну Софрониска, допытываться, кто в Афинах будет мудрее его, и обходить судей, риторов, авторов трагедий и дифирамбов, а также мастеров всевозможных искусств, чтобы самому опытно удостовериться в истине.
2387
Joannes Chrysostomus, In principium Actorum (homiliae 1–4), 1, 4, b: PG, vol. 51, col. 74BC.
2388
Аланская епархия (греч. ènapxîa ’AAav(aç) — историческая епархия Константинопольского патриархата на Кавказе, на территории Аланского государства в предгорьях Северного Кавказа. Основана в начале X в. Упоминается до XVI в.
2394
В нумерации параграфов editio princeps тридцатый пропущен. Он должен начинаться здесь, с третьим пунктом обвинения.
2395
В греческом тексте стоит каксіѵои? (masc), но мы читаем какеі-vaç (fern.) и понимаем это как «священные писания», поскольку никаких имен или местоимений мужского рода, с которыми может быть соотнесено написанное дальше, мы в предыдущем параграфе не находим.
2396
им Пенфей (Пентей, греч. ПеѵѲещ) — в мифологии царь Фив, растерзанный вакханками за непочтение к Вакху. Сын Эхиона и Агавы, внук Кадма.