Итак, разгневавшись на навархов и в кратких словах упрекнув их надлежащим образом, поскольку недостаток времени не оставлял ему возможности сильно распространяться, он взялся за предстоявшее ему дело, присовокупив к царскому флагманскому кораблю две сопровождающие монеры.
69. И когда он только пришел к ПриконнисуШ5, то решил с ходу отправить к Гиркану посольство, чтобы успокоить его раздраженное сердце, подозревавшее [всюду] ловушки, и не словом, а делом показать непоколебимость царского умонастроения и отсутствие какого-либо коварства в их взаимоотношениях. Затем он первым делом поплыл на всех парусах к Тенедосу, чтобы там спокойно обсудить относящееся к сыну Гиркана и выкупу, который нужно будет дать за него фокей-цам, а также поговорить и о его шурине Матфее, содержавшемся под стражей в крепости Тенедоса, поскольку ходили слухи, что он тайно готовил мятеж, и о том, что следует делать в связи с этим.
70. Вот какой оборот приняли дела, за которыми и осень прошла. Но, дойдя досюда в моем повествовании, я хочу сделать краткое повторение того, что я где-то выше уже говорил вам о моих диспутах с Паламой, чтобы нам не упустить из виду эту связь и не утратить незаметно для себя основные моменты догматических вопросов.
Книга тридцать шестая
1. Когда я начинал свою Историю, моей главной целью было оставить потомкам рассказ и свидетельство о политических событиях; но вдруг словно какой-то дикий ветер, обрушившийся с севера, прежде чем мы заметили это и приготовились к встрече с ним, потряс и поколебал у нас под ногами почву привычного спокойствия, наведя бурю и волны на церковь Божию.
2. Тогда я счел необходимым по порядку рассказать обо всех бедствиях, случившихся тогда в церковной сфере — каковы они были, как случились, до какой степени продвинулись и с каким расположением [защитники благочестия] терпеливо переносили эти бури и волнения, — и собрать их воедино, включив в состав этой Истории, и связать одни с другими как ставшие друг для друга причинами, о чем будет сказано в дальнейшем, и взаимопереплетенные, так что их взаимосвязь и сродство представляются неразрывными. И вот уже я, сам того не заметив, вместо простого и однородного повествования составляю многообразное и двойственное, слагающееся из описания политических и церковных процессов.
Таким образом — против всякого ожидания и вопреки моему первоначальному намерению, — случилось, что уже, можно сказать, на середине пути я оказался вынужден делать частые отступления и логические развороты, а затем возвращаться назад и прилаживать [части повествования друг к другу], и собирать воедино, и во многих местах делать многочисленные примечания, напоминания и разнообразные повторения, иногда после длинного перерыва, а иногда и сразу же.
3. Не стоит винить меня за это, потому что действовать таким образом я был вынужден течением событий, которые неизбежно оборачиваются то так, то этак. Ведь, поскольку события направляются людьми, состоящими из двух противоположных [частей], то есть из души и тела, и определяются, с одной стороны, [человеческой] природой, а с другой — законами и обычаями, то и обстоятельства жизни с необходимостью получаются разными и изменяются по прошествии периодов времени — когда длительных, когда кратких, ибо различными, как уже было сказано, являются направляющие и определяющие [события люди] и направляемые и определяемые [людьми события]; иногда они подвергаются лишь незначительному ухудшению, а иногда увлекаются к большей несообразности; иногда самими людьми, а иногда нет. Иногда люди всю жизнь совершают одни и те же ошибки или благоразумные действия, а иногда — совсем не одни и те же, если не сказать различные, многообразные и в высшей степени разносторонние.
4. Итак, что я часто делал прежде — и ни сам не считал, что делаю что-то неуместное, ни другие так не считали, — то делаю теперь и буду делать дальше; и это не может считаться чем-то дурным.
Без сомнения, было бы большим грехом, который навлек бы на меня сильное порицание со всех сторон, если бы я по расслабленности избрал вредить преимущественно тем, кто, до сих пор сохраняя чистое благоговение к Богу, от всего сердца любит изучать и исследовать догматы. Однако было бы поистине еще хуже, если бы я, в настоящих ужасных обстоятельствах смело подвизавшийся даже до смерти за благочестие своми славными делами, совершенными в частном порядке и публично, затем оказал бы послабление плоти, замолчав и как бы признав несвоевременным то, что приличествует всякому времени и достойно всяческого усердия.