Одновременно с Заруцким и казаками Московское государство терпело разорения от литовских, преимущественно запорожских, шаек, которые воевали и украинные, и внутренние его области, благодаря тому что начатая в Смутное время Сигизмундом III война с Москвой не прекращалась. Одним из предводителей таких шаек, как мы видели, был полковник Захарий Заруцкий, побитый князем Борисом Михайловичем Лыковым в Балахонском уезде. Но самым отчаянным и неугомонным хищником в это время явился известный полковник Лисовский. Он взял город Карачев и отсюда делал набеги на соседние места. Против него в 1615 году в июне послан был знаменитый князь Димитрий Михайлович Пожарский, при котором состояли товарищем воевода Исленьев, а дьяком Заборовский. С ним отпущены московские дворяне и стрельцы; в Калуге велено к нему присоединиться дворянам и детям боярским калужским, мещовским, серпуховским, алексинским, медынским и т. д. Всего набралось около 15 000 ратных людей.
Пожарский из Белева двинулся на Лисовского. Сей последний не стал его ждать, зажег Карачев и пошел к Орлу. Пожарский поспешил за ним; под Орлом они встретились и вступили в бой. Передовые отряды не выдержали и обратились в бегство вместе с Исленьевым; но Пожарский, имея с собой 600 человек, устоял на месте и упорно бился с 2000 лисовчиков; потом он огородился обозом, а вечером воротился к нему Исленьев с беглецами; так что к утру собралась значительная рать. Лисовский отступил; Пожарский стал его преследовать, но не мог нагнать. Конница Лисовского совершала чрезвычайно быстрые переходы, являясь то под Волховом, то под Лихвином, то в Перемышле, который ей удалось сжечь. В постоянной погоне за лисовчиками Пожарский опасно занемог от напряжения сил и был отвезен в Калугу. Заменившие его воеводы действовали уже далеко не так энергично и скоро потеряли неприятеля из виду. В это время Лисовский бросился на север и сначала напал на Ржеву Володимирову, в которой случайно оказался боярин Федор Иванович Шереметев с небольшим отрядом, назначенным на помощь Пскову против шведов. Лисовчики сожгли посады, но тщетно осаждали самый город; Шереметев целых шесть недель отражал их приступы. На помощь к нему и для промысла над Лисовским послан был кн. Михаил Петрович Барятинский с той ратью, которою начальствовал князь Пожарский. Новый воевода двигался «мешкотно», не дошел до Ржевы и дождался, пока Лисовский сам покинул осаду и поспешно двинулся далее. Барятинскому государь велел сделать строгий выговор, назвав его «вором», «жонкою», а не «слугою», бить его по щекам, поставить у виселицы, а потом посадить в тюрьму в ближайшем городе.
Лисовский меж тем бросился на Кашин, потом на Углич; отбитый от того и другого, он уже не нападал на города, а пробрался в Суздальский край, опустошая села и деревни, прошел между Ярославлем и Костромой, между Владимиром и Муромом; отбитый от Мурома, он прошел мимо Касимова, прокрался между Коломной и Переяславлем-Рязанским, потом мимо Тулы и Серпухова на Алексин в Литву. По показанию переметчиков, в это время у него было уже менее тысячи всадников; а именно литовцев (западнорусов) четыреста, запорожцев триста да русских воровских казаков полтораста. Несмотря на сильное утомление его коней, московские воеводы нигде не могли нагнать его, за что государь наложил на них опалу. Наконец под Алексином князьям Куракину и Туренину удалось встретиться с ним и побить небольшую часть его людей; а с остальными Лисовский благополучно ушел в Литву (1615 г.). В то же время и таким же способом отряд малороссийских казаков (отделившихся от разбитого под Москвой гетмана Ходкевича) воевал и разорил северные московские края, вологодские, поморские, тотемские, устюжские, волжские[2], двинские, до самого Белого моря. По русским известиям, ими начальствовали два полковника, Барышполец и какой-то Сидорко. Нигде местные воеводы не могли преградить им путь. Наконец в заонежских погостах их удалось побить, а в Олонецком краю истребили окончательно[3].
3
Кн. разр. Т. I. СПб., 1853. Дворц. разр. Т. I. С. 91–95, 123, 158, 199–204. Приложения. № 18, 19, 31, 37, 38, 47, 49. Акты Арх. эксп. Т. III. № 18–29 (в № 26 слова о Марине), 35, 44, 50, 51, 53–63 (о разбойничавших казаках и запорожцах), 78 (о Лисовском). Акты ист. Т. III. № 11–39, 54, 63, 64, 248–283. Дополн. к Акт. ист. Т. II. № 25–29. СГГ и Д. Т. III. № 19–23, 28, 29. Кн. разр. 7123 и 7124 гг. (Врем. Об-ва ист. и древн. 1849 г. Кн. 1 и 2). Акты Моск. госуд. Т. I. № 47, 72, 77, 103. Хронографы Столярова и Погодинский (Изборник Ан. Попова. М., 1869). Лет. о мн. мятежах. Никонов. лет. Т. VIII. В сих последних летописях имеем краткое упоминание о казни Заруцкого и судьбе Марины с сыном. Кроме того, в сборнике летописей Южной и Запад. Руси (Киев, 1888) на с. 80 говорится следующее: Заруцкого на косы в яму живого бросили, мальчика Ивана Дмитриевича на шелковом шнурке повесили, а самое Марину постригли в Суздале в монастыре Покрова Богородицы.
Неистовства воровских казаков над жителями летописец описывает такими словами: «Различными муками мучаще яко в древних летех таких мук не бяше; людей ломающа на древо вешаху, и в рот зелье сыпаху и зажигаху, и на огне жгоша без милости. Женскому ж полу сосцы порезоваху и веревки вдерговаху и вешаху, и в тайныя уды зелья сыпаху и зажигаху и многими различными муками мучиша и многая грады разориша и многая места запустошиша» (Лет. о мн. мятежах. С. 304). После усмирения воровских казаков в Поволжье некоторое время продолжались еще набеги и грабежи возмутившихся татар и луговой черемисы. В 1615 г. для розысков над ними были посланы в Казань боярин князь Григ. Петр. Ромодановский и думный дворянин Кузьма Минин, а в Астрахань кн. Ив. Мих. Барятинский и дьяк Иван Сукин (Дворц. разр. Т. I. С. 208). После розысков в Казани Ромодановский и Минин в том же году поехали обратно в Москву, и во время этого обратного пути скончался знаменитый Кузьма Минин (Изборн. Ан. Попова. С. 363). О разных льготах и царских пожалованиях его братьям, вдове Татьяне и сыну Нефеду в 1615 и 1616 гг. см. Акты Арх. эксп. 111. № 71, 83 и 85. В 1616 г. в Суздальском и Владимирском уездах заворовали боярские холопы и беглые люди; дворян и детей боярских стали убивать, крестьян жечь и грабить. Против этих разбойничьих шаек были посланы князь Дим. Петр. Пожарский по прозванию Лопата и костромской воевода Ушаков (Разр. кн. 7124 г. 52, 53). Относительно ногайского князя Иштерека, его сыновей, племянников и мурз см. царские им подарки камками, соболями, сукнами и пр. в приходо-расходных книгах Казенного приказа 1613, 1614 гг. (Рус. ист. б-ка. Т. IX. С. 308–320). Ардашева: «Из истории XVII века». (ЖМНПр. 1898. Июнь). Здесь обследован поход черкас в северные области, именно полковников Барышпольца и Сидорки в 1613, 1614 гг. Этот отряд малороссийских казаков, отделившийся от гетмана Ходкевича, действовал иногда в связи со шведами Якова Делагарди и временами как бы поступал к нему на службу. О движениях черкас и русских воров см. также «Отписку игумена Кириллова монастыря» в 1614 г. (Чт. Об-ва ист. и древн. 1897. Кн. II). О двух посольствах Михаила Федоровича к шаху Аббасу в 1513, 1614 и в 1615, 1616 гг., Тихонова и Брехова, в Трудах Восточ. отд. Археол. об-ва. Т. XXI. СПб., 1892. Взаимные подарки царя и шаха см. в Дополн. к Дворц. разр. Чт. Об-ва ист. и древн. 1882. I. Временник Об-ва ист. и древн. № 4: «Книга Сеунчей 123 года». (Тут награды за сеунч или известие воеводским гонцам деньгами, шубами, кубками, камками, мехом и пр.)