Довольно внушительная с конца XIX в. группа зажиточных крестьян Европейской России весьма неравномерно распределялись по отдельным общинам — колебание их доли было от 3–5 % до 15–20 %. Крепкие крестьяне сосредотачивались в бывшей государственной деревне, в многоземельных общинах южных окраин или в губерниях, где через Крестьянский поземельный банк они скупили значительную часть помещичьей земли. Неэффективность и ненадежность земледельческого занятия в историческом центре страны привели к складыванию в среде зажиточного крестьянства особой категории — кулаков, или «мироедов», «кулаков-процентщиков». В деревне начала XX в. это понятие не имело точного употребления, что сохранилось потом и в литературе. Кулацкая верхушка избегала вкладывать капиталы в земледелие и животноводство. Она стремилась извлечь выгоду, занимаясь торговлей, трактирным промыслом, прямым ростовщичеством. Нещадно обирая своих общинников, кулаки вызывали их жгучую ненависть, основанную и на отрицательном отношении к несправедливо нажитому богатству в православном менталитете русского крестьянства.
Неземледельческие занятия в виде кустарных и отхожих (уход на заработки) промыслов были присущи разным группам крестьянства. Бедняцкая часть общины, даже если окончательно не разорялась, надолго бросала свои наделы и уходила в поисках заработков в города, на шахты, прииски, промыслы, на строительство железных дорог, в старательские артели и пр. Однако чаще она продолжала обрабатывать землю меньшими силами, отправляя в разные концы России своих сыновей и дочерей. Эти явления были характерны и для середняков. Три пятых крестьян центральных губерний основные доходы получали от промыслов и дополнительных заработков членов семьи. Хотя за этим стояла сложность организации на Русской равнине доходного сельскохозяйственного производства из-за неблагоприятных природно-климатических условий, в сознании большинства крестьянства причины его бедственного положения объяснялись нехваткой земли. Это поддерживало в нем неистребимое желание захвата помещичьей земли для обретения благосостояния.
Процесс «раскрестьянивания», отражавший тенденции роста социальной мобильности, был связан с переходом крестьян в другие общественные группы и сословия. Многие русские предприниматели начала XX в., имевшие купеческое звание, были из крестьянской среды. Основная масса крестьянских выходцев, особенно мужчин, влилась в ряды наемных рабочих или занималась индивидуальной торгово-промысловой деятельностью. Часть крестьян оказалась в маргинальных слоях общества, среди так называемых босяков, пребывая в городских ночлежках или бродяжничая по России. Начиная с 1895 г. доля крестьян, покидавших деревню, возрастала постоянно, резко увеличившись в период аграрной реформы 1906–1913 гг. Процесс раскрестьянивания выразился и в уменьшении занятия земледелием. Из более 81 млн жителей деревни 50 губерний Европейской России в ходе переписи 1897 г. 12 млн человек показали основным занятием торгово-промысловую деятельность, а по данным 1905 г., это число увеличилось до 17 млн. Однако эти лица в основном не покидали деревню. Длительное пребывание, часто годами, значительной части мужского населения вне села сказалось на положении женщины-крестьянки, ее роли в семье и общине, пробудив ее социальную активность.