Просталинским настроениям отвечало избрание Брежнева не первым (как Хрущева), а генеральным (как Сталина) секретарем ЦК КПСС. Президиуму ЦК было возвращено название Политбюро. Кроме того, сталинисты получили возможность гневно осудить с трибуны съезда писателей-диссидентов. Съезд стал сигналом для поворота к идеологическим ориентирам прошлого, главным из которых было усиление контроля над общественной жизнью.
Реабилитационные настроения относительно Сталина достигли своего пика в 1969 г., когда ряд членов высшего руководства КПСС (Г. И. Воронов, К. Т. Мазуров, П. М. Машеров, Д. С. Полянский, А. Н. Шелепин) пытались существенно подправить официальные оценки исторической деятельности Сталина. В журнале «Коммунист» была опубликована статья просталинского толка. К 90-летию со дня рождения Сталина готовились к изданию его сочинения. Эти планы расстроились главным образом из-за публикаций на Западе хрущевских воспоминаний. Новые разоблачения репрессивного режима, сталинского антигуманизма и антисемитизма резко усилили протесты руководителей компартий и всех «прогрессивных деятелей» Запада по поводу наметившейся частичной реабилитации Сталина. Реабилитация не состоялась. Против нее настраивало также и чувство самосохранения, идущее от ощущения большинства партийных и государственных аппаратчиков. Возврат к сталинизму мог создать угрозу их собственному положению.
На упрочение позиций партийной номенклатуры были направлены и поправки к Уставу КПСС, принятые XXIII съездом партии. Из него были устранены введенные в 1961 г. указания о нормах сменяемости состава партийных органов и секретарей партийных организаций. Ротация «по закону» вносила беспокоящие партийных руководителей элементы неопределенности. Они почти целиком устранялись новым туманным положением о необходимости систематического обновления партийных органов и преемственности руководства, фактически обеспечивавшим бессменное пребывание у власти значительной части секретарского корпуса. Стабильность кадров оборачивалась их старением, губительной «геронтократией».
Важнейшей составляющей нового политического курса стала концепция «развитого социализма», заменившая концепцию развернутого строительства коммунизма с ее посулами «догнать и перегнать» США. 21 декабря 1966 г. в «Правде» опубликована статья Ф. М. Бурлацкого под названием «О строительстве развитого социалистического общества». В следующем году в речи по случаю 50-летия Октябрьской революции Брежнев объявил, что в СССР построено развитое социалистическое общество.
Официально этот вывод был закреплен решениями XXIV съезда партии (март—апрель 1971 г.). На нем провозглашен курс на повышение эффективности общественного производства и соединение достижений научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства; на расцвет и сближение социалистических наций; достижение большей социальной однородности общества в условиях «развитого социализма». Хотя действенных механизмов для реализации этих целей создано не было, расхождение теории с реальными социальными процессами, падением эффективности общественного производства становилось менее заметным, чем при Хрущеве.
Концепция «развитого социализма» стала, по существу, крупной ревизией представлений хрущевского окружения о возможности в исторически обозримом будущем построить коммунизм в отдельно взятой стране. Но она оказалась весьма удобной в том отношении, что переводила «строительство» из практической задачи в теоретическую. Согласно концепции, путь к коммунизму предполагал неопределенно длительный этап развития, во время которого социализм обретал целостность, гармоническое сочетание всех сторон и отношений — производственных, социально-политических, нравственно-правовых, идеологических.