Вдова Игоря Ольга является первой крещеной княгиней на Руси. Ее муж при всей своей воинственности, очевидно, отличался веротерпимостью, и вера христианская при нем сделала большие успехи в среде русского племени. Да иначе не могло и быть при деятельных, постоянных сношениях с Византией, которая всегда усердно заботилась о проповеди между народами кавказскими, черноморскими и другими, соседними с империей. Кроме религиозного усердия, одушевлявшего греческих проповедников, христианство служило наилучшим средством смягчить нравы варварских народов, ослабить их опустошительные набеги на греческие области и еще крепче подчинить их греческому влиянию.
Греки не упускали удобного случая действовать на воображение язычников красотою храмов и дворцов, великолепием богослужения и другими сторонами своей богатой гражданственности. Так, они любили показывать послам варварских князей замечательные здания своей столицы, особенно большой императорский дворец с его роскошными залами и галереями и чудный храм Святой Софии, блиставший своими разноцветными мозаиками. Многие из тех русов, которые приезжали в Константинополь по торговым делам или служили в императорских войсках, конечно, поддавались обаянию христианства и греческой образованности и принимали крещение; а воротясь в отечество, убеждали к тому же и своих близких. Рассказы послов и гостей о богатствах и чудесах греческой столицы и подарки, привозимые оттуда, в свою очередь вызывали и в других стремление побывать в этом чудном городе. Между варварскими вождями уже издавна встречаются примеры таких киязей, которые для принятия крещения отправлялись в Царьград, и здесь сам император был их восприемником; а высшие греческие сановники воспринимали бояр и их жен. Богато оделенные подарками, а иногда и титулом патриция, новокрещеные князья возвращались в свою землю и ревностно принимались за распространение и утверждение новой религии. Таково, например, было крещение двух болгарских князей, приходивших из Тавриды в Царьград, одного при Юстиниане I, другого при Ираклии; первый из них за свою ревность к христианству был убит возмутившимися язычниками. Распространение новой религии усилилось между русами в особенности с тех пор, как они утвердились в земле таврических, или черных, болгар, часть которых, живя в соседстве с Корсунем, уже давно исповедовала греческую веру.
Была ли Ольга окрещена уже в Киеве и отправилась в Константинополь собственно поклониться цареградским святыням, получить благословение от патриарха и знаки внимания от императоров Константина и его сына Романа, или она, подобно упомянутым князьям черных болгар, желала принять крещение из рук самого патриарха и иметь своим восприемником императора, — в точности неизвестно. Первое предположение вероятнее, и тем более, что в числе ее спутников мы находим священника Григория. Как бы то ни было, в 957 году Ольга совершила на кораблях путешествие в Константинополь; ее сопровождала большая свита, в числе которой находились послы от Киевского и других русских князей.
Когда русская княгиня вступила в Золотой Рог, то ее, по-видимому, подвергли всем обычным порядкам, существовавшим в Византии для кораблей, приходивших из Руси, то есть свидетельству княжеских грамот и печатей, переписке людей, груза и тому подобное, и только по выполнении всех правил позволили ей сойти на берег. Вообще Ольге пришлось долго ждать, прежде чем она была допущена к императорскому двору. Константин VII Багрянородный известен своей склонностью к мирной семейной жизни и к занятиям книжным. Он известен также своими стараниями соблюдать во всей точности многочисленные обряды, которыми отличался двор Восточной Римской империи и которые почитались необходимою принадлежностью императорского величия. Он написал даже особое большое сочинение «Об обрядах Византийского двора». В этом обряднике Константин следующим образом описывает торжественный прием русской княгини Ольги.
Сентября 9-го, в среду, княгиня прибыла во дворец; за нею следовали сопровождавшие ее родственницы, знатные русские боярыни, послы русских князей, ее собственные мужи и русские гости. Княгиню остановили на том месте, где логофет (канцлер) обыкновенно вопрошает иностранных послов, допущенных к императорскому приему. Здесь она удостоилась видеть самого императора, восседавшего на троне и окруженного придворными чинами. Затем длинным рядом великолепных покоев провели ее в портик той части дворца, который назывался Августеон, где она могла присесть на несколько минут. После того ее ввели в так называемую Юстинианову палату, чтобы представить императрице. В этой палате находилось возвышение, покрытое пурпуровыми тканями, а на нем «трон императора Феофила» и золотое седалище. На троне восседала императрица; подле нее на золотом седалище поместилась ее невестка, то есть супруга молодого императора Романа. По бокам их стояли чины императрицы, а далее ее придворные женщины, разделенные по степеням их знатности. Когда назначенный для того сановник приветствовал Ольгу от имени императрицы, княгиню и ее свиту отвели опять в особый покой, где позволили присесть. А императрица между тем удалилась в свое отделение. Когда сюда пришел император со своими детьми и внуками, то позвали и княгиню, и тут только она получила позволение сесть в его присутствии и говорить с ним сколько угодно.