Короче говоря, причиной краха советской экономической системы и отказа общества от коммунизма была не присущая центральному планированию неэффективность, а сочетание сложных внешних условий – падения цен на нефть и краха в торговле – с ошибочными реформами, которые подорвали согласованность, привели к обесцениванию рубля и опустошили магазины, лишив граждан жизненно важных товаров. Можно ли было этого избежать? В период с 1985 по 1987 год, вероятнее всего, установилась стабильная ситуация. Если бы в ответ на резкое падение цен на нефть советские лидеры сократили инвестирование и расходы на импортное оборудование и подняли цены, увеличив тем самым доходы и избежав гораздо большего денежного дефицита, который тогда существовал, они могли бы получить некоторую передышку. Такие меры не пользовались популярностью, но в то время власти имели средства для контролирования протеста. После стабилизации они могли бы упорядочить механизм планирования или даже перейти к свободным рыночным отношениям в более благоприятных макроэкономических условиях, аналогичных тем, что наблюдались в большинстве стран Восточной Европы.
Горбачёва неоднократно предупреждали о надвигающемся макроэкономическом взрыве. Его помощники постоянно призывали его провести ценовую и денежную реформу: Рыжков – в апреле 1987 года, Медведев – в августе 1987-го, Лигачёв – в январе 1990-го. Рыжков считает самой большой ошибкой то, что не настоял на своем. Горбачёв обычно отвечал, что еще слишком рано. Когда же весной 1989 года государственный секретарь США Джеймс Бейкер поднял этот вопрос, Горбачёв ответил, что в стране «с момента последней реформы цен прошло около двадцати лет», поэтому «еще два-три года ничего не решат». Дело по восстановлению макроэкономической стабильности в намного худших условиях было оставлено преемнику Горбачёва.
К 1988–1989 годам было уже слишком поздно стабилизировать экономику без серьезных разрушений. Если бы в конце 1990 года Горбачёв и Ельцин объединили свои усилия в реализации программы «500 дней», сопровождающий либерализацию шок, возможно, был бы менее болезненным. Если бы тогда цены стали свободными, то их начальный скачок был бы меньше. Но политические последствия оказались бы одинаковыми. Горбачёв и Ельцин вместе бы столкнулись с выплеснувшимся недовольством, с которым позже Ельцин столкнулся в одиночку. Или августовский путч 1991 года мог бы случиться раньше и иметь прямо противоположный результат, но все равно он спровоцировал бы распад Союза.
Августовский путч все равно спровоцировал бы распад Союза.
Дефицит потребительских товаров и тяжелая жизнь общества не всегда приводят к падению режимов. Все зависит от ожиданий людей, от организаторской способности протестующих и особенно от умения и готовности руководства применять силу. Возможно, самый странный аспект развала Советского Союза – неспособность военных его предотвратить. В 1985 году советская армия была крупнейшей в мире и состояла из шести миллионов человек, включая силы КГБ и МВД, а также флот и воздушные силы. Советский Союз мог похвастаться 7 000 генералов и адмиралов. Реформы Горбачёва подорвали престиж и профессиональные интересы военных, среди которых его реформы были абсолютно непопулярны. С 1989 года Горбачёв урезал затраты на нужды военного производства на 30 %. Он без боя отказался от восточных стран-спутников. Не стал наносить сильный удар против прибалтийских сепаратистов. «Армия больше не с вами», – кричал на Горбачёва во время встречи в ноябре 1990 года полковник Виктор Алкснис, сторонник жесткого курса. Но генералы до августа 1991 года никуда не вмешивались, и только потом, во время путча – беспорядочного и противоречивого, армия выступила, правда она только издали напоминала армию.
Почему не последовало контратаки? Традиция строгого подчинения советских военных гражданскому руководству изначально поставила барьер. Обеспокоенность тем, что, вступив в политику, армия может потерять престиж и сплоченность, возможно, перевесила страх потерять профессиональные и геополитические интересы. Тогда, в самой непреднамеренной манере, политический флирт и сомнения Горбачёва относительно планов по применению силы то развеивались, то в последнюю минуту вновь появлялись. Быть может, он настолько не знал, как поступить, и подорвал мощь военных, что они потеряли способность действовать. В такие моменты, как в конце 1990 года, сторонники жесткой политики, возможно, искренне верили, что Горбачёв склонялся к введению военного положения.