Проблема этнического происхождения «руси» намного сложнее, нежели «варяжская». Дело в том, что этноним «русь» ветре-' чается в самых разных областях Европы, более того, под этим этнонимом в древнейших источниках подразумеваются разные народы. Главная ошибка и норманистов и антинорманистов — стремление свести к одной «Руси» свидетельства о разных «Рус-сиях». Например, указание восточных авторов на «три вида руси» (Арсания, Славия и Куяба) нужно воспринимать как упоминание трех разных народов, объединенных одним именем. Поэтому представление о «трех видах руси» как о «трех центрах» (или самое большее о «трех племенах») — несостоятельно по сути. Слабость антинорманизма заключалась именно в том, что «русь» рассматривалась как изначально славянское племя, независимо от того, искали ли его на Балтике, или на юге у «Русского» (Чермного-Черного) моря или у речки «Рось».
Следует признать, что «русь» — это славянизированные, но изначально неславянские племена, причем разного происхождения.
Как уже отмечалось, в «Повести временных лет» представлены две версии происхождения Руси. Киевский летописец, писавший, по всей вероятности, в конце X в., считал, что «русь» — это поляне. Поляне вышли, как и все славяне из Норика, — римской провинции, территориально совпадавшей с областью Рутиланда — одной из Руссий, известной с V в. и упоминаемой еще и в XII в., и которая ко времени обращения к этой теме летописца была славяноязычна («...а русский и словенский язык — одно есть», — уверяет летописец). Современные археологические исследования показали, что с Дуная на Средний Днепр было две заметных волны переселений: в VI столетии (культура пальчатых фибул) и в середине X в., когда по Дунайско-Днепровскому пути уходили на восток, отступая от вторгнувшихся на Средний Дунай венгров. Вполне вероятно, что обе переселенческие волны предполагали этнически родственные племена (память о такого рода переселениях обычно хранилась веками). Но летописец, видимо, имел в виду именно переселение середины X в., о котором ему могли рассказать и живые свидетели.
Летописец противопоставляет «разумных» полян-русь древлянам, соперничество с которыми приходилось на середину X столетия. И описание обычаев, действительно, свидетельствует о расхождениях их у полян и других славянских племен. Во всяком случае о том, что поляне не были изначально славянами, свидетельствует много фактов. Например, свадебный обряд: у славян было многоженство, причем женихи крали невест, хотя чаще всего это происходило по предварительному сговору. У по-лян-руси за невест платили выкуп, а многоженство запрещалось. Разными были и похоронные обряды. Так, для всех славян характерно трупосожжение с последующим захоронением останков. Например, в «Повести временных лет» сообщается, что у восточно-славянских племен радимичей, северян, кривичей и вятичей обряд трупосожжения сохранялся очень долгое время (у вятичей — до XI—XII вв.). Вообще же сожжение умерших было прекращено только с окончательным установлением христианства. А у по-лян-руси существовал обряд трупоположения. Разными были и формы организации племен — у полян-руси была кровнородственная община и большая семья, у древлян и других славянских племен — территориальная община и малая семья.
Характерно, что обычаи полян-руси в изложении летописца находят аналогии именно на Среднем и Верхнем Дунае, в варварских «правдах» раннего Средневековья. На территорию Подунавья указывает и отмечавшийся всегда необычный обряд погребения (трупоположения), появившийся в земле полян в середине X в. и находящий полную аналогию в христианских погребениях Великой Моравии. Усвоив славянскую речь, переселенцы из Европы долго еще сохраняли свои формы организации (большая семья и кровнородственная община). И недаром в литературе давно идет спор, какая община и семья была у славян накануне образования Древнерусского государства, а однозначного решения этого вопроса попросту не было.
Киевский летописец ставил вопрос «откуду пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Русская земля стала есть» (т. е. с какого времени можно говорить о ней как о государственном образовании). Династию он вел от Кия, не уточняя времени, когда жил родоначальник киевских князей. Он спорит с теми, кто не признавал княжеского достоинства Кия, и спор мог быть заострен против пришедших с севера Олега и Игоря. Имени же Рюрика в Киеве в середине X в. похоже еще не знали.