была главной для Северо-Восточной Руси. Византийские политики исихастского толка видели свою задачу в другом — они стремились повернуть все силы Руси против католического Запада, тем более что Русь являлась самой большой и одной из самых богатых митрополий, из подчиненных Константинополю. Таким образом, во второй половине XIV в. интересы Константинополя и собственно Русской Церкви были противоположны. И историческая реальность только подтверждает данный вывод. В то время как митрополит Алексий последовательно готовил победу на Куликовом поле и объединял все политические силы Руси, Константинополь всячески препятствовал его деятельности. А в 1375 г. из Константинополя, еще при живом Алексии, был прислан в сане митрополита исихаст Киприан, откровенно ориентировавшийся на Литву. Именно Киприан окажется одним из главных виновников сожжения Москвы Тохтамышем в 1382 г.
Впрочем, здесь нужно учитывать еще один момент. В заслугу Киприану обычно ставят его борьбу за митрополию «всея Руси», и соответственно Алексий принижается как Некий «раскольник», соглашавшийся быть пастырем лишь одной ее части, а именно Великороссии. Wo Алексий стремился к объединению тех земель (Ве-ликороссии), для которых первостепенной задачей было смягчение ордынского ига или даже полное освобождение от него. Русские земли под властью Вильны и Варшавы (куда Алексия не пускали) имели иные задачи и питались иными идеями: даже «Рюриковичи» Западной и Юго-Западной Руси не имели равных прав с литовской и польской аристократией, а притязания Литвы как «третьего центра Руси» предполагали утверждение господства литовской знати и над другой половиной русских земель, при сохранении того же ордынского ига. Следовательно, если бы Алексий придавал первенствующее значение задачам объединения митрополии «всея Руси» под своей властью, то он бы не смог решить главную проблему — объединение севере-русских земель для борьбы с Ордой. Видимо, именно поэтому, он не столь активно противился самому факту разделения митрополии, тем более что в Литве Алексия как раз не жаловали.
Два года, проведенных Алексием в Константинополе, требовали от него и обширных познаний в непростых диспутах, и дипломатического искусства. И хотя Алексий в конечном счете добился закрепления за ним митрополии «всея Руси», но путь в Литву ему был фактически закрыт. По распоряжению Ольгерда, в 1359 г. Алексий был захвачен во время поездки в Киев, и его около двух лет продержали в темнице. С тех пор Алексий больше в западнорусские земли не ездил (если не считать своеобразной вылазки в только что захваченный литовцами Брянск для подавления там епископа).
После кончины Ивана Ивановича в 1359 г. остались девятилетний Дмитрий, меньший его брат Иван (ум. 1363 г.), и шестилетний Владимир, сын князя Андрея Ивановича. В условиях, когда Москву представляли дети-княжичи, она стала быстро подниматься исключительно благодаря тонкой и продуманной деятельности митрополита Алексия. В литературе высказывалась мысль, что митрополит не совсем праведным путем стал фактическим главой боярского правительства Москвы. Речь идет о том, что он не мог стать регентом при мальчике Дмитрии по завещанию Ивана Ивановича, поскольку в это время находился в заточении в Литве. Но в качестве авторитетного советника он еще в сане епископа владимирского упомянут в духовной Семена Ивановича. Такую же роль он, конечно, исполнял и при Иване Ивановиче.
В 50-е гг. XTV в. Алексию бороться приходилось на трех внешних и почти бесчисленных внутренних фронтах. Митрополит сумел наладить отношения с Ордой, в которой побывал трижды в 1354,1356, 1357 гг. Там он прославился как «чудесный целитель», излечив от слепоты ханшу Тайдулу, влияние которой в Орде было огромным. Умел Алексий умиротворить и других влиятельных сановников, жаждущих «подарков». К тому же Орда уже раздиралась противоречиями и начинала разваливаться по швам.
Поездка Алексия в Орду в 1357 г. по просьбе Тайдулы совпала с очередной «замятней», в ходе которой власть захватил сын Джанибека Бердибек, «удавивший» отца и убивший двенадцать своих братьев. А через два года Бердибек и сам «испи тую же чашу». На полгода воцарился Кулпа, убитый Наврусом, который просидел на великоханском столе два года. Наврус вспомнил и о своих улусниках. Русские князья потянулись к нему за ярлыками. Был среди них и девятилетний Дмитрий Иванович, но его в Орде лишили великого княжения. Ордынский хан отдал великокняжеский ярлык князю Андрею Константиновичу, а тот уступил его своему младшему брату суздальскому князю Дмитрию Константиновичу (1323 или 1324—1383), который и сел во Владимире. Летописец осуждает его за то, что взял великое княжение «не по очине, не по дедине».