Конечно, объективные предпосылки были. Выше отмечалось, что в отличие от Орды, где редкий из соискателей трона умирал естественной смертью, а чувства родства вроде бы и вовсе не было, в XIV в. на Руси усобицы, по крайней мере на княжеском уровне, не доходили до кровавых «разборок», а не соблюдавшиеся «вечные миры» все-таки отражали общественную потребность в такого рода договоренностях. Общество в целом устало от войны, проявлением этой усталости явилась отмеченная выше активизация вечевых институтов в разных городах, направленная обычно против эгоистических устремлений собственных князей. Следовательно, «Земля» активно поддерживала устремления «Власти» в борьбе с ордынским игом. Показательно также, что с середины XIV столетия заметно поднимается роль общины — сельской и городской. Именно на волне этого настроя митрополит Алексий провел монастырскую реформу.
Монастырская реформа Алексия более всего проявляет принципиальное отличие русского православия от исихазма. В исихазме «спасение» достигается индивидуальной молитвой и молчаливым приобщением к «Фаворскому свету». Более того, индивидуальное спасение решительно преобладает даже в тех случаях, когда в монастыре под общей крышей собирается большее или меньшее число иноков, — внутри монастыря каждый живет «своим коштом» в своей келье. На Руси в XII — XIII вв. тоже преобладало «особножи-тие», хотя и иного толка, нежели кельи исихастов, — это были, скорее, загородные особняки феодалов. Выдвижение на первый план в XIV в. монастырского «общежития» предполагало принципиально иной взгляд на само назначение монастыря. В монастырях, устроенных на правилах «общежития» («общежитийные» монастыри) отменялась частная собственность, вводились общие молитвы, общие трапезы и обязательный труд для каждого инока. В какой-то мере общежитийные монастыри напоминают ранние ирландские, и, видимо, не случайно по Северу Руси в XIV — XV вв. появляется большое количество каменных крестов ирландского типа, а Житие Сергия Радонежского, написанное Епифанием Премудрым, в некоторых отношениях ориентировано на нормы ирландских монастырей (именно уставы ирландских монастырей требовали для утверждения монастыря 12 иноков).
Старые «келиотские» монастыри зависели обычно от местных феодалов, которыми чаще всего и создавались. Одной из главных задач внедрения «общежития» было как раз стремление вывести монастыри за пределы местного подчинения, и митрополит Алексий в этом в большой мере преуспел. За короткий срок в Северо-Восточной Руси вырастают десятки общежитийных обителей. В большинстве случаев учреждает их сам митрополит, некоторые, согласно житию, по тому же уставу — Сергий Радонежский, и естественно, что они становятся идейной, а отчасти и материальной опорой центральной власти (особенно если учесть освобождение их от даней), т. е. митрополичьего двора и московского великокняжеского стола. В самой Москве Алексий основал четыре новых монастыря: Чудов, Андроников, Алексеевский и Симонов. Затем монастырская колонизация двинулась на север и способствовала экономическому освоению края. Монастырское «общежитие» было выражением традиционного тяготения основной массы русского населения к решению всех проблем «миром», в рамках веками устоявшихся норм территориальной общины. Поэтому в XIV столетии это сближение с традиционными этическими нормами в большой мере способствовало подъему общественного сознания. Позднее «общежитие» увяжется с крестьянской «крепостью» — монастырям начнут передавать земли с крестьянами. Крестьянские общины будут воевать с монастырями, но это уже другая история — в XIV в. спор о «селах» даже и не предполагался. Всего же, по подсчетам В.О. Ключевского, в концеXIV-XVвв. возникло 27пустынныхи 8 городских монастырей.