В заслугу Киприану обычно ставят его борьбу за митрополию «всея Руси», и соответственно Алексий принижается как некий «раскольник», соглашавшийся быть пастырем лишь одной ее части. Но, как сказано выше, Алексий объединял те земли (Велико-россию), для которых первостепенной задачей было смягчение ордынского ига или даже полное освобождение от него. Русские земли под властью Вильны и Варшавы (куда Алексия не пускали) имели иные задачи и питались иными идеями. И необходимо учитывать, в какой мере реальная деятельность Киприана отвечала интересам Москвы и Вильны.
Поскольку заслугу исихастов некоторые авторы видят именно в победе Руси на Куликовом поле, целесообразно дать слово и специалистам, иначе понимающим те же события и те же источники. В этом ряду одно из самых почетных мест принадлежит историку церкви A.B. Карташеву. В связи с рассматриваемым вопросом A.B. Карташев справедливо (при всем уважении к сану) замечает, что сам патриарх Филофей повинен в разделении митрополии «всея Руси» на три противостоящие друг другу: Галицкую для латинской Варшавы, Киевскую для Литвы, Владимиро-Москов-скую для Руси Северо-Восточной.
Вполне убедительна оценка A.B. Карташевым и деятельности в 70-е гг. Киприана: «Прибыв на Русь и сообразив все наличные обстоятельства порученного его разбору дела, Киприан нашел возможным сам добиться русской митрополии с помощью противников Москвы. Он сразу же повел предательскую политику по отношению к митрополиту Алексию, а для того, чтобы его коварные замыслы не обнаружились раньше времени, отослал от себя в Константинополь данного ему патриархом сотоварища. Митрополит Алексий сам было хотел поехать в Константинополь для оправданий, но Киприан отклонил его от этого намерения, обещая со своей стороны привлечь к нему милости патриарха. Из Москвы Киприан, одаренный митрополитом, переехал для продолжения своей «миротворческой» миссии в Литву. В среде литовских князей он встретил самую горячую вражду к митрополиту Алексию и желание отделиться от него, а если можно, то и захватить в свои руки принадлежавшую ему церковную власть над всей Русью. Киприан не замедлил принять сторону Ольгерда, вошел в его доверие и был облюбован им как наилучший конкурент московскому митрополиту. Составился план: обвинить и низложить митрополита Алексия, а на его место возвести Киприана с тем, чтобы он и фактически был Киевским, т.е. жил в Киеве, или в Литве и отсюда управлял всей Русью. Сам же Киприан был и автором грамоты, с которой он отправился к патриарху; здесь возводились тяжкие обвинения на митрополита Московского, и с легкой руки Казимира (польского короля. — А.К.) повторялась угроза достать на Литву митрополита у латинской церкви, если не будет поставлен Киприан».
Киприан был поставлен в конце 1375 г. с титулом «митрополит Киевский и всея Руси». Карташев подчеркивает, что Киприан должен был, по соборному постановлению, вступить в эту должность, «как будут изобличены криминальные поступки митрополита Алексия». По проискам Киприана, в Москву были направлены своеобразные разведчики для сбора «компромата» на Алексия. А в итоге «некрасивый поступок Киприана и патриарха открылся во всей своей неприглядности и возбудил сильнейшее негодование и смущение во всем русском обществе: такого скандала, чтобы при живом митрополите, без достаточных оснований и необходимых формальностей, на его место поставлен был другой, еще не бывало в Русской земле!» И A.B. Карташев совершенно прав, заключая, что «Москве, если бы она согласилась теперь беспрекословно подчиниться Константинопольским велениям, предстояла самая неприятная перспектива: принять после смерти св. Алексия, столь оскорбившего и возмутившего ее Киприана, а он, как избранник литовского князя, мог остаться жить в Литве и тем подорвать осуществление широких замыслов московских политиков... Забота о надежном преемнике митрополиту Алексия была там теперь делом первой необходимости».
При наличии обширной литературы об эпохе Куликовской битвы и нашествии Тохтамыша, наличии самых разных версий, собственно источниковедческая часть исследований заметно отстает и по количеству, и по качеству работ. Преобладает избирательный, «потребительский» подход к источникам, подогреваемый значимостью упомянутых личностей, равно как и самих событий. Г.М. Прохоров видит в Сергии Радонежском «исихаста-молчаль-ника» на основании всего лишь одной строчки из его жития. «Молчальником» был прозван и один из его учеников — Исаакий. «Другой его ученик, - пишет автор, — Афанасий Высоцкий, игумен серпуховского общежития, ушел в Константинополь, чтобы пожить «в молчании с святыми старци»...» Но на самом деле причина ухода Афанасия в Константинополь отнюдь не благочестивая: Киприан и духовник серпуховского князя Афанасий были изгнаны в 1382 г. Дмитрием Ивановичем за более чем серьезные проступки.