До нас дошли от описываемого времени порядные крестьянские грамоты с землевладельцами, с монастырями. В них прежде всего говорится, сколько земель занимает крестьянин, потом перечисляется, сколько крестьянин обязан давать оброку землевладельцу, причем оброк хлебом отделяется от денежной дани; кроме того, крестьянин обязывался платить тиунские, ключничьи и посельничьи пошлины, давать всякие разрубы, и ходить на монастырское дело, подобно всем другим крестьянам; иногда если крестьянин приходил на новое или запустелое место, должен был распахать деревню, как тогда выражались, огораживать поля, чинить старые хоромы, строить новые, то получал от землевладельца подмогу деньгами и льготу на несколько лет не давать дани и не ходить на работу. Это выражение распахивать деревню указывает нам на первоначальное значение деревни и на отношение ее к селу: слово деревня происходит от дерево и потому означает место, только недавно освобожденное от леса, расчищенное для пашни; этому представлению соответствует уже известное нам западнорусское выражение: сырой корень, сесть на сыром корню. Если крестьянин не отживал льготных лет и уходил, не исполнивши своих обязанностей, то должен был возвращать подмогу землевладельцу. В случае неисправного платежа оброка правительство грозило крестьянам, жившим на черных землях: "Ослушников из волости высылать, и вперед им в той волости не живать, а на их место называть иных жильцев". Устроить хозяйство на новом или запустелом месте называлось наставить соху. Иногда на один участок земли садилось двое крестьян, между которыми не видно родственной связи.
Относительно холопей в новом Судебнике Иоанна IV встречаем перемены против Судебника Иоанна III; перемены эти клонятся к ограничению числа случаев, в которых свободный человек становился холопом. В старом Судебнике говорится: "По тиунству и по ключу сельскому холоп, с докладом и без докладу", в новом: "По тиунству без полной и без докладной не холоп; а по сельскому ключу без докладной не холоп". Далее, у полных и докладных холопей отнято право продавать своих свободных сыновей, которые у них родились до холопства; эти свободные сыновья могут продаваться сами, кому хотят, тому ли же господину, у которого отцы их служат, или кому-нибудь другому. Монахи и монахини также лишены права продавать своих сыновей и дочерей. Отпускные можно было давать только в Москве, Великом Новгороде и Пскове. Если вольный человек занимал деньги и за рост давал на себя кабалу служить заимодавцу, то занимаемая им сумма не могла превышать пятнадцати рублей. Если на одного холопа объявят притязания два хозяина, положат на одного холопа две полные или две докладные, то холоп присуждается тому, чья полная или докладная будет старше, причем деньги, заплаченные новым господином, пропали; кроме того, последний должен заплатить старому господину за убытки, если холоп ушел от него покравши; второй господин ведается с своим знахарем (человеком, представившим ему холопа за вольного) сам, и если станет бить челом на знахаря, то дать ему на него суд. Если холопа рать полонит и он выбежит из плена, то свободен, старому господину больше не холоп, разве сам захочет идти к нему опять в холопы. Если холоп убежит с господином своим или одни побежит в чужую землю, а потом опять выйдет к Москве, то он старому господину холоп, разве государь пожалует ему вольную грамоту. Детей боярских служивых и детей их, которые еще не служили, в холопи не принимать никому, кроме тех, которых государь от службы отставит. Кто займет деньги в рост, тот не может служить заимодавцу, живет сам по себе и платит рост; если же заимодавец будет держать должника у себя и последний сбежит, у него покравши, то заимодавец не имеет права искать своей пропажи и по кабале денег лишен. Если какие-нибудь люди станут у кого-нибудь служить добровольно, без крепостей, и пойдут от них прочь с отказом или без отказу, и те люди, у которых они служили, станут на них искать сносов (покраж), то тем людям, у которых они служили, суда на них не давать, по тому что служил он у него добровольно, и господни, не желая его от себя отпустить, ищет на него сносу; а что у него пропало, то он сам у себя потерял, потому что добровольному человеку верит и у себя его держит без крепости. Если кто станет искать людей своих в холопи по полным и по докладным, или по холопе рабы, или по рабе холопа и сносу, а холопи перед судьею станут от холопства оттягиваться и если кто-нибудь этих холопей с суда выручит и за порукою холоп сбежит, тогда весь иск и пошлины брать на поручниках, с которых за холопью голову за всякую взять по четыре рубли; и хотя еще господин не доказал холопства, холопа присудить в беглые: он тем виноват, что сбежал; где господин его найдет, тут и берет себе без пристава, а деньги, что взял на поручниках, назад не отдает. О наймите определенно: если наймит, не дослужив у господина сроку своего, пойдет прочь, то найму лишен. А который господин наймиту не захочет дать найму, и уличит его в этом наймит, то с господина доправить наем вдвое. Кроме названия наймит, для означения вольнонанимающегося работника, в том же смысле, продолжаем встречать название козак, преимущественно когда дело идет о промышленности неземледельческой, например в жалованной грамоте Троицкому Сергиеву монастырю 1543 года говорится: "Кто у них станет жить у Соли, у варницы и в дворах, повара и водоливы и всякие козаки: наместники наши и волостели и тиуны их тех людей не судят; а которые козаки приходцы порядятся жить за монастырем, в варницы, в повара, водоливы, дрова рубить и возить и всякое дело делать: таким являться к нашим наместникам" и проч. Докладные грамоты на холопство имеют такую форму: господин, поставя пред наместником человека, отдающегося ему в холопство, говорит: вот, господин! это человек вольный царя и великого князя, берет у меня столько-то денег и в этих деньгах отдается мне на ключ в мое село, а по ключу отдается мне в холопи. Наместник спрашивает у отдающегося в холопи, действительно ли это так? Тот утверждает показание господина. Потом прописываются имена тех, кто был на докладе (знахари), прописывается, есть ли у отдающегося в холопи отец и мать или нет и что он другому никому не холопил.
Если при переходе крестьян были случая, когда землевладельцы позволяли себе нарушение закона, перезывали не в срок крестьян, задерживали их у себя, брали лишнее за пожилое, то и в отношении к холопям видим подобное же нарушение закона, переманку к себе чужих холопей; случалось, что беглый холоп, отыскиваемый господином, объявлял перед судьею, что он бежал и с покражею совершенно от другого господина, по обещанию последнего отстоять его от законного иска. До нас не дошло случаев закабаления вольных людей без их согласия: Судебник Иоанна IV определяет за это смертную казнь.