§ 6. « Всяк человек смертен »
Примерно с 1723 г . великий венценосный труженик России стал серьезно недомогать, хотя болезнь его тлела уже многие годы. У Петра I резко возрос острый интерес к минеральным водам и их источникам. Недомогание, видимо, усилилось к началу 1724 г . В феврале Петр I проводит с необыкновенным размахом и торжеством официальную коронацию своей супруги Екатерины Алексеевны, ибо безрадостная ситуация с наследниками трона заставляла его сделать хотя бы такой шаг. Однако судьба и здесь нанесла ему страшный удар. Подозрение в измене уже через полгода пало на императрицу: правитель ее канцелярии Вилим Монс был казнен якобы за материальные злоупотребления.
Несмотря на усиливающуюся болезнь, мужественный император не меняет своего образа жизни без крайней необходимости (минеральные воды в 1724 г . он посещает дважды, в феврале и июне, в августе он затворяется в домашних покоях на 4—5 дней, в сентябре это затворничество с приемом лекарств длится гораздо больше, недомогание преследует его в течение почти целого месяца). Царь вершит все дела, «для людей народа своего, не жалея здоровья», он не оставляет вниманием даже житейские праздники своего окружения (именины, свадьбы и проч.). Н.И. Павленко замечает, что ритм жизни царя наводит на мысль, что государь чуть ли не намеренно пренебрегает болезнью, идя навстречу смерти: «Болезнь упряма, знает то натура, что творит, но о пользе государства пещись надлежит неусыпно, доколе силы есть». В этой емкой по содержанию фразе Петра отразилась вся суть характера и устремлений великого российского самодержца, любившего свое Отечество больше самого себя и отдавшего все свои незаурядные и могучие силы на «пользу Государства». В двадцатых числах января 1725 г . болезнь резко обострилась, у Петра I случилась «неотступная» задержка мочи («запор» от «урины», «водяной запор»). Это вызывало нечеловеческие муки. В минуту покоя царь с горькой иронией сказал окружающим, «что из меня де можно познать, сколь бедное животное есть человек смертный». В течение нескольких дней из покоев Петра I доносился непрерывный страдальческий крик, слышный далеко вокруг. Потом истерзанный болью и мучениями больной настолько ослабел, что не мог уже кричать и глухо стонал. 22 января он исповедался. 26 января он успевает помиловать всех каторжан, кроме убийц и злостных разбойников, 27 января — осужденных на смерть и каторгу по воинским артикулам. Под утро 28 января муки довели царя до смерти. Его сердце перестало биться рано утром, в пятнадцать минут шестого. Вскрытие, свидетельство о котором дошло до нас через третьи руки, показало «антонов огонь (т.е. очень острое воспаление. — Авт. ) в частях около пузыря», сопровождавшееся отвердением части тканей. Собрав все дошедшие до нас сведения о болезни, Н.И. Павленко организовал, привлекая современных специалистов, своеобразный ретроконсилиум. Итоги его неоднозначны, хотя и вполне определенны: великий государь страдал либо аденомой простаты, либо опухолью мочевого пузыря, либо мочекаменной болезнью. Эти факты свидетельствуют о ложности слухов, пущенных французским посланником при дворе Кампредоном, о том, что российский император якобы страдал какой-то венерической болезнью (у европейских государей это, кстати, встречалось).
Поздние домыслы коснулись и вопросов политических. Спустя 36 лет после кончины Петра появились «Записки» Г.Ф. Бассевича, где фигурирует эпизод с попыткой полуживого Петра Великого распорядиться о наследовании престола (знаменитые якобы написанные им слова «Отдайте все...»). Данная фальсификация была акцией, подкреплявшей легитимность Петра III. Позднее же появилась еще одна фальсификация — так называемое завещание Петра. Однако в реальности было одно: 53-летний Петр субъективно не был готов к смерти, ибо «надежда умирает последней».
С уходом из жизни Петра Великого окончилась, пожалуй, самая важная эпоха в развитии Российского государства. Петр Алексеевич совершил крутой переворот в политической культуре государства, ибо вместо священной особы самодержца всероссийского перед обществом явился «первый гражданин» этого общества, гражданин властный, но энергичный, тянущий в гору за десятерых, как точно сказал о нем И.Т. Посошков, в то время как под гору тянули миллионы. Поражающий воображение народа имидж царя-труженика, бывшего и плотником, и кузнецом, в сочетании с яркими проявлениями фанатичного служения Отечеству, имел в ту эпоху огромное вдохновляющее воздействие, играл роль мощного импульса активизации огромных масс людей.
Великий преобразователь сделал гигантский вклад в создание могучей России, обладающей сильной армией и флотом. В тщетных назиданиях сыну Алексею он подчеркивал, в частности, трагичность распада Византийской империи: «не от сего ли пропали, что оружие оставили, и единым миролюбием побеждены, и, желая жить в покое, всегда уступали неприятелю, который их покой в нескончаемую работу тиранам отдал». В конце своей деятельности он горделиво назвал Россию Империей, хотя эта историческая реальность не вполне соответствовала данному определению. Скорее, это был некий «симбиоз» империи и деспотии, социально-политический организм, где центральное звено конструкции (Великороссия) не имело практически никаких привилегий, а основной класс великороссийского общества — крестьянство — находилось в положении, гораздо более тяжелом, чем положение народов иных присоединенных к России территорий.
Главный вклад великого преобразователя — это создание в государстве промышленного производства, способствовавшего гигантскому скачку в развитии производительных сил страны. Однако форсированное строительство производительных сил путем заимствования «западных технологий» таким архаическим социумом, как Россия, дало вместе с тем и чудовищный социальный эффект: были вызваны к жизни еще более жесткие, более грубые формы эксплуатации, чем самые суровые формы феодальной зависимости. Ведь посессионные крестьяне, порожденные петровской эпохой, — это практически «instrumentum mundum» («говорящие орудия»), это люди, являющиеся принадлежностью фабрики и продающиеся в комплекте с фабрикой. От классического рабства их статус отличается лишь тем, что, принадлежа фабрике, эти люди не могут быть убиты хозяином фабрики безнаказанно.
Как уже говорилось, в основе появления столь одиозного монстра — архаизм русского общества (его исключительно земледельческий характер, слабость ремесленно-промышленного развития, отсутствие аграрного перенаселения и, наоборот, постоянная нехватка рабочих рук в земледелии и т.п.). Форсированная (любыми реформами) «европеизация» такого общества неизбежно сопровождается явлением наиболее грубых, но эффективных в этих условиях форм эксплуатации. Таков драматизм исторической судьбы архаических обществ, втянутых в орбиту более высокой цивилизации.
Выдающейся заслугой Петра I является и модернизация государственной машины, хотя во многом и преждевременная (создание чиновной бюрократии, создание механизма юридически разработанного функционирования государственного аппарата и т.п.). Российское общество первой половины XVIII в., видимо, не обладало достаточными условиями, чтобы обеспечить такого рода государственную и политическую надстройку. Главная же причина состояла в его неподготовленности к такой системе государственного управления, к идее разделения властей, ибо последняя реализуема лишь в гражданском обществе.
Наконец, еще один исторически значимый аспект петровских преобразований — крутые реформы в области культуры. Это, пожалуй, единственный, далеко не бесспорный аспект деятельности Петра I. Слов нет, необходимость преобразований здесь вполне очевидна. Однако примитивно-варварский характер их реализации, сводящийся к механическому, буквальному перенесению культурных стереотипов Запада, способствовал подавлению потенций развития национальной культуры (каких-либо шедевров средневековой русской культуры в XVIII в. так и не появилось). К тому же столь резкое насильственное приобщение к внешней культуре Запада способствовало в дальнейшем ущербному для нации цивилизационному обособлению господствующего класса от коренных культурных традиций русского и иных народов России. Ведь только в XIX столетии, после национальных потрясений Отечественной войны 1812 года господствующий класс страны вновь проявляет интерес к национальным истокам и формам народной культуры.