Он также поручил Александру Рангони уверить короля в своей к нему преданности и признательности, но при этом просить, чтобы король не требовал от него обещанной уступки областей до тех пор, пока власть его прочно утвердится в Московской земле. Посылая грамоту с извещением о своем вступлении на московский престол Карлу, герцогу Зюдерманландскому, захватившему шведскую корону, Лжедимитрий в той же грамоте увещевал Карла возвратить корону Сигизмунду, как законному государю Швеции. А другого претендента на сию корону, королевича Густава, человека гордого и своенравного, из Углича перевел в Ярославль и велел содержать там как пленника[6].
Отношения польские в сие время тесно связались с делом женитьбы самозванца на Марине Мнишек; к чему мы и обратимся.
В октябре 1606 года (сентябрьского) самозванец отправил послом в Польшу «великого секретаря» и казначея Афанасия Власьева, который из русских людей, наряду с Басмановым и Масальским, был наиболее приближенным к нему советником и угодником или «тайноглагольником», как называет его один русский летописец. Власьев прибыл в Краков, окруженный блестящей, многочисленной свитой из конных дворян; за ним следовал большой обоз со скарбом и дорогими подарками. Он остановился в доме Мнишека и вскоре имел торжественную аудиенцию у короля, на которой говорил о желании своего государя заключить с ним тесный союз против турок. Только на второй аудиенции он приступил к главной цели своего посольства, то есть изложил просьбу о королевском дозволении вступить московскому царю в брак с Мариной Мнишек. Сигизмунд III дал свое согласие.
12 ноября состоялось торжественное обручение Марины; причем лицо московского царя представлял его посол. На церемонии присутствовал король с сыном Владиславом и сестрой, носившей титул шведской королевны. Обручение совершал родственник невесты кардинал-епископ Мацеевский. За церемонией последовали пир и танцы. Власьев во время обряда и пира обратил на себя общее внимание ратными выходками наивности и раболепия. Например, на обычный вопрос священнодействовавшего: «Не обещал ли царь на ком жениться прежде Марины?» — он отвечал: «А почем я знаю; он мне этого не говорил». И только после настоятельных требований ответить прямо прибавил: «Если бы обещал другой невесте, то не слал бы меня сюда». Когда же нужно было соединить руки жениха и невесты, он, чтобы не прикоснуться голой рукой к руке своей будущей государыни, предварительно обернул собственную платком; обручальный перстень совсем не решился надеть себе на палец, а положил его в карман. За столом, сидя подле Марины, он не хотел дотронуться до кушанья, говоря, что «холопу не годится есть с государями», как ни внушали ему, что он представляет лицо самого царя. Со своей стороны посол остался очень недоволен тем, что при окончании бала Юрий Мнишек подвел свою дочь к королю, вместе с нею упал перед ним на колени и благодарил за его милости. Власьев видел в этом умаление царского достоинства, так как Марину теперь уже называли московской царицей. Зато привезенные им роскошные подарки царской невесте, ее отцу, брату и другим родственникам произвели на поляков сильное впечатление: очевидно, самозванец не жалел московской казны для удовлетворения их жадности и тщеславия. Тут были кони в красивых уборах, оправленных самоцветными камнями, драгоценные меха, целые пуды жемчуга, венецианские бархаты, турецкие атласы, персидские ковры, золотые часы с флейтистами и трубачами, также золотые корабль, павлин и бык, служивший вместо ларца, серебряный пеликан и прочее.
Марина после обручения уехала в Промник в сопровождении своего отца и московского посла. Последние воротились оттуда в Краков, чтобы присутствовать при бракосочетании самого короля, который, будучи вдов, вступил тогда во второй брак с сестрой своей покойной супруги австрийской эрцгерцогиней Констанцией.
6
СГГ и Д. Т. II. № 93 (роспись членов сената духовных и светских). С. 97–114. Histor. Rus. Monum. II. № XXXVII–LXXVII (с перерывами). Пирлинг. Гл. VII–X и приложение к ним. Велевицкий. С. 137–152 (Сношения с Римской курией). Бутурлин. I. Приложения XII и XIII. Грамота Лжедимитрия во Львов о пожертвовании соболей на сто рублей в СГГ и Д. Т. II. № 130. Письмо его к папе Павлу V и «Древ. рос. вивл.». XII. Борша. Бер-Буссов и Масса (поведение самозванца в думе, иноземные телохранители, молодечество, потешные осады, распутство). Петрей (о принце Густаве). Палицын (заведение роскоши, выезды с военной эскортой, распутство). О расточительности самозванца и раздаче драгоценностей «игрецем и всяким глупотворцем и женам гнусодетельным» в «Изборнике» А. Попова. Хронограф. С. 193. О насилиях и поругании москвичам от поляков. Ibid. С. 237, а также у Петриция — Historiae Moscoviticae. О невежестве в управлении и недостойном поведении у Пясецкого. О постройке дворца и подвижной крепости Ада: Масса, Дневник Марины, Хронограф. С. 237, «Сказание о царстве царя Федора Ивановича» (Рус. ист. б-ка. Т. XIII. С. 819). На одном обеденном пиршестве Лжедимитрия произошел местнический спор у князя Лыкова с Петр. Никит. Шереметевым. (А. П. Барсукова «Род Шереметевых». Т. II. С. 105. Со ссылкой на рукописную Разрядную книгу, принадлежащую Археограф. комиссии.)