Примечательно, однако, сколь многие и как легко поддались искушениям заезжих еврейских проповедников. Буквально за несколько месяцев им удалось убедить маститых новгородских протоиереев в лживости евангельской вести о воплотившемся и воскресшем Христе, причем не просто убедить, но и довести до полного фанатизма ветхозаветного благочестия. Процветавшая три десятилетия ересь, поражая главным образом высшее духовенство, монашество, светских интеллектуалов и придворные сферы, вплоть до самого Великого князя, возможна была только среди грубых и богословски необразованных умов, претыкавшихся на азбучных догматических истинах.
Не имея духовных сил в борьбе с ересью, русские пастыри обратились к опыту святой инквизиции и «шпанского короля» Фердинанда II. В послании собору русских епископов Геннадий пишет: «Да еще люди у нас простые, не умеют по обычным книгам говорити, таки бы о вере никаких речей с ними не плодили; токмо того для учинити собор, что б их (еретиков) казнити – жечи да вешати…» Казнь еретиков для русского общества тоже была в новинку. Ни в Греции, ни на Руси с религиозными вольнодумцами так никогда не поступали. Церковное общество разделилось. Последователи Нила Сорского, заволжские старцы, вполне признавая еретический характер учения жидовствующих, считали, что со словом можно бороться только словом. Они даже давали в своих скитах укрытие еретикам, когда преследования могли угрожать жизни. Но значительная часть схизматической тогда Русской Церкви требовала на католический манер жестокостей и казней. И они победили: вожди жидовствующих были сожжены или умучены иными способами по указанию великого князя.
В это время над заволжскими старцами была одержана и другая победа. По мере роста и усиления Москвы все чаще князья и бояре давали богатые вклады селами и ценностями в монастыри. По традиции преп. Сергия монахи не должны были принимать богатств и имуществ, но жить от трудов своих рук в бедности и простоте. Однако в княжение Ивана III в Русской Церкви складывается и иное направление, главным выразителем которого становится игумен Волоколамского монастыря Иосиф, от имени которого оно и получило свое название «иосифлянство». Иосиф доказывал, что монастырям следует принимать земельные пожертвования, создавать крепкие хозяйства, в которых работают не столько монахи, сколько монастырские крестьяне. Иосифлянские монастыри первыми выступают перед великим князем с просьбами о полном закрепощении сидящих на их землях крестьян. Иосифляне были сторонниками и роскошного храмового строительства, дорогой богослужебной утвари, то есть всего того, что отрицали Сергий и заволжцы.
В духовной области Иосиф был приверженцем обрядового, строго регламентированного благочестия, отрицал право людей на критический анализ религиозных текстов, на собственное мнение: «всем страстям мати – мнение. Мнение – второе падение» – утверждал волоцкий игумен. Чтобы свободно распоряжаться огромными имуществами, монастырям иосифлян была необходима сильная государственная власть. Поэтому Иосиф и его сторонники всячески поддерживают Великого князя Ивана III в его притязаниях на православное царство, претензию на Третий Рим. Они защищают и самопровозглашенную автокефалию, презрительно отзываются о патриархе, греках и Афоне. Они сознательно превращают Церковь в государственное учреждение с имущественными правами и карательными функциями.
Заволжские старцы, или, как их называли из-за отрицательного отношения к владению имуществами, «нестяжатели», являют полную противоположность иосифлянам. Они – против автокефалии, против огосударствления Церкви, смеются, как над вздором, над всеми претензиями московских князей на вселенское царство, на Третий Рим и на Мономахов венец. Они – за духовную свободу, за право на духовный поиск и даже – на духовную ошибку. Ради свободы духа они легко отказываются от имущества и богатства. Они – созерцатели божественных откровений. Споры в дичающем русском обществе – как надо ходить вокруг престола – справа налево или слева направо, двоить или троить аллилуйю – им кажутся совершенно незначительными. Заволжские старцы учат иному – как достичь соединения с Богом в Его энергиях, как познать волю Божию о себе и, познав, исполнить. Они готовы исправлять души людей, уверенные в том, что тела и внешняя жизнь тогда исправятся сами.