Особый интерес для викингов представлял великий торговый путь, который, в конце концов, стал называться путем «из варяг в греки», то есть путем, по которому шла торговля между Византийской греческой империей и викингами-варягами. На этом пути с глубокой древности располагались торговые города, по преданию, основанные самими славянами – Киев на среднем Днепре, выше Киева – Чернигов, Любеч и Смоленск, еще северней – Новгород Великий на Волхове, северо-западней – Псков на реке Великой и Полоцк на Западной Двине. По Двине, Неве, Волхову, Ловати и Днепру шли основные торговые пути с Балтийского моря на Черное, на Босфор, где стоял главный город тогдашнего христианского мира, культурная столица Европы – Константинополь – Царьград. Богатства отовсюду стекались в него. Многое создавалось самими искусными греческими мастерами – ткачами, ювелирами, оружейниками, кожевенниками.
Варяги жаждали добиться монополии на торговлю богатствами славянских земель с Царьградом. В отличие от хазар, которые быстро создали в VIII веке собственное высококлассное ремесло и производили много товаров на вывоз, варяги сами не производили ничего ценного для мира. Они жили грабежом, данями с покоренных народов, а если всего этого не хватало – сами себя продавали в наемники. Поэтому власть варягов была существенно обременительней для славян власти хазарской.
Под 862 годом в Начальной летописи имеется многозначительное свидетельство: «…изгнали варягов за море и не дали им дани, и начали сами собой управлять и города ставить». Другая летопись (2-я Псковская) поясняет, что варяги, собирая дани, «насилия великие делали новгородцам и кривичам, и меряном и чюди». Что это были за насилия, не трудно догадаться, если посмотреть на поведение варяжских князей в следующие века и в разных странах. Они угоняли людей в рабство, по два и по три раза в год собирали дани, отбирали в свои гаремы красивых женщин и девушек, превращали свободное коренное население в зависимых арендаторов, устанавливая свою собственническую власть над сельскохозяйственными угодьями, и невероятными жестокостями добивались всецелого повиновения от покоренных народов.
Северные славянские племена славян-новгородцев и кривичей-псковичей, объединившись с соседствовавшими с ними народами финскими – чудью (эстонцами) и мерей (широко жившей от рек Шексны и Мологи до Клязьмы и Москвы-реки), прогнали «за море», то есть на свою историческую родину, варяжских завоевателей. Значит, жившие своим законом славяне и финны были хорошими воинами и умели объединяться в межплеменные союзы, если смогли они осилить лучших воинов тогдашней Европы и сбросить их тяжкое иго. Летописи за давностью лет не знают, где произошли решающие битвы, но значение их для воинской славы и политической самостоятельности славян не меньшее, чем сражений на льду Чудского озера и на Куликовом поле.
Казалось бы, достижение такой «национальной независимости» для славян было великим благом. Но летописец сразу же вслед за словами об изгнании варягов добавляет: «… и не бе в них правды, и воста род на род, и бысть межи ими рать велика и усобица, и воевать почаша сами на ся». Христианский монах оценил политическую жизнь своих предков с точки зрения «правды». Не было правды, солидарности у добившихся независимости славян, и они стали воевать между собой. Так впервые в русскую историю входит понятие междоусобной смуты. Смута эта, по всей видимости, была жестокой и кровавой, охватила многие земли, если предки наши пошли на радикальное средство – «решили между собой – поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву, и пошли за море, к варягам, к Руси… и так сказали Руси Чюдь, Словени и Кривичи „вся земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, приходите княжить и владеть нами“».