С Дмитрием и его тайной женой Мариной Мнишек в Москву пришли латинство и Польша. Незадолго до этого, в 1596 г., Православная Церковь в Польско-Литовском государстве заключила союз (унию) с Католической Церковью. Унию заключили епископы, поддержали некоторые православные князья, но большинство западнорусского народа унию отвергло категорически. Однако официально Православная Церковь в Литве считалась объединившейся с Римом, и Церковь, от Рима независимая, более не признавалась законной. Католический мир переживал подъем контрреформации. Взгляды Рима были устремлены на православную Московию, переживавшую тяжелые времена. Иван Грозный, начав Ливонскую войну, объявил ее «крестовым походом» против латинян и протестантов. Теперь католический и протестантский мир готовил ответный удар. Если Московское царство перейдет в унию, уния в Литве утвердится сама собой и при этом Польско-Литовское государство распространится до Сибири – считали в Варшаве и Риме. С этими планами Лжедмитрий пришел в Москву. Его признали все – и мать настоящего Дмитрия Мария Нагая, и бояре, и народ, и большинство епископов. Через 11 месяцев бояре убили Лжедмитрия, народ четыре дня терзал нагое тело самозванца, епископы венчали на царство возглавителя заговора – боярина Василия Ивановича Шуйского.
Резкий поворот отношений был вызван бесчинствами поляков и неприкрытой пропагандой латинства в Москве. Бояре же поняли, что Лжедмитрий править будет не на польский манер, аристократически, но на манер русский – самодержавно – и отошли от него. Но народ перестал быть статистом в этой политической игре. Разворачивалась крестьянская война под предводительством Болотникова – восставшие не жалели ни дворян, ни попов. За ними тянулся страшный шлейф убийств и грабежей, а в бунташное войско переходили целые московские полки. Донские и запорожские казаки стали грабить Русь, как еще недавно грабили крымских татар. Объявился и новый Лжедмитрий, который вновь повел польских авантюристов на Москву.
Царь Василий Шуйский решил заключить союз со шведами, бывшими с поляками в войне. Союз заключили, расплатились русскими землями – Карелией и Ижорой. Но поляки объявили Московскому Царю войну. Король Сигизмунд обложил Смоленск. Тогда польская партия в Москве свергла Василия и предложила корону сыну Сигизмунда Владиславу. В 1510 г. москвичи заочно присягали на верность польскому королевичу при условии перехода его в православие. Присягу принимал патриарх Гермоген. Но для Сигизмунда это был только политический трюк: он задумал просто занять Московское царство и соединить его с королевством Польским. Русь погружалась в хаос, в войну всех против всех. Фактически в стране царило полное безвластье. Ни жизнь, ни честь, ни имущество граждан не могли быть надежно обеспечены. Города, сёла и монастыри грабились до нитки, убитых никто не погребал, бездомных – не укрывал. Летописец составляет в это время «Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства».
Суждение мыслителя
«Бедный старец Филофей… отравил русское религиозное сознание хмелем национальной гордыни. Поколение Филофея, гордое даровым, незаработанным наследием Византии, подменило идею Русской Церкви („святой Руси“) идеей православного царства. Оно задушило ростки свободной мистической жизни (традицию преп. Сергия – Нила Сорского) и на крови и обломках (опричнина) старой, свободной Руси построило могучее восточное царство, в котором было больше татарского, чем греческого. А между тем Филофей был объективно прав: Русь была призвана к приятию византийского наследства. Но она должна была сделать себя достойной его. Отрекаясь от византийской культуры (замучили Максима Грека), варварская рука схватилась за двуглавого орла. Величайшая в мире империя была создана. Только наполнялась она уже не христианским культурным содержанием. Трижды отреклась Русь от своего древнего идеала святости, каждый раз обедняя и уродуя свою христианскую личность. Первое отступничество – с поколением Филофея, второе – с Пётром, третье – с Лениным. И всё же она сохраняла подспудно свою верность – тому Христу, в Которого она крестилась вместе с Борисом и Глебом – страстотерпцами, Которому она молилась с кротким Сергием». – Георгий Федотов. О национальном покаянии // Судьба и грехи России. СПб., 1991. Т. 2. – С. 48–49.
6. Возрождение России. От Царства к Империи. 1613–1894 гг.
Спасение пришло не от Царя – его на Руси больше не было, не от иноземцев – они искали только своего интереса, и даже не от Церкви – деморализованной и ослабленной признанием самозванцев и освящением явной лжи. Спасение пришло от русских людей всех сословий и состояний, от тех из них, кто осознал, что своекорыстным эгоизмом и шкурной трусостью и самому спастись невозможно и родину погубить очень просто. Против поляков поднимаются казаки князя Дмитрия Трубецкого и рязанское ополчение Прокопия Ляпунова. В Нижнем Новгороде купец Кузьма Минин начинает созывать земскую рать и приглашает возглавить ее опытного воеводу князя Дмитрия Пожарского. Патриарх Гермоген, убедившись в коварстве короля Сигизмунда и арестованный им, из заключения передает свои воззвания к русским людям и проклинает соглашателей, пошедших на сотрудничество с польскими захватчиками. Троице-Сергиевская лавра 16 месяцев держит осаду от польских и русских грабителей, а ее келарь Авраамий Палицын и игумен архимандрит Дионисий призывают всю Русскую землю к сопротивлению и покаянию за прошлые грехи. В темной ночи всеобщей измены, страха и предательства засветился маленький огонек правды, веры, мужества и верности. И, удивительно, но со всей России люди стали собираться на этот свет.
Россия преодолела Смуту и воссоздала государство только благодаря решимости русских людей покончить с узкими местными и сословными интересами и желанию объединить силы для спасения отечества. 4 ноября – наш новый национальный праздник – это как раз день, когда россияне 400 лет назад, в 1612 г., перед Богом дали клятву сотрудничества и сдержали её. В результате – возродилась Россия, а авантюристы и интервенты были разбиты и изгнаны.
Пока русское общество сохраняло солидарность, страна крепла и развивалась. В 1613 г. на Земском Соборе русский народ избрал на царство Михаила Романова, а в 1649 г. Россия приняла на Соборе новый свод законов, который предусматривал, что все, от царя до простого крестьянина, должны нести обязательство – тягло – в пользу общества. Одни несли тягло своим трудом, другие – воинской службой, третьи – церковным служением. При этом все, за исключением небольшой группы рабов – холопов, оставались лично свободными русскими гражданами.
При Царе Михаиле и его сыне Царе Алексее быстро осваиваются громадные пространства Сибири. Начало покорению Сибири положил поход 1581–1582 гг. небольшого отряда донских казаков под началом Ермака Тимофеевича (погибшего в Сибири в 1584 г.). Тогда, в последние годы царствования Ивана IV, казаки разгромили Сибирское ханство, расположенное по Оби и Иртышу, и принудили местные тюркские и финские племена платить дани не сибирскому хану Кучуму, а Московскому Царю. В 1604 г. казаки закладывают городок на Томи – будущий Томск, в 1632 г. – Якутск. В 1648 г. казак Семён Дежнёв достиг пролива, отделяющего Азию от Америки, который позже получил имя Беринга. В это же время русские проникли в долину Амура и в 1640—1650-х гг. заняли большую часть левобережья этой великой реки. К середине XVII в. русское население Сибири достигало 150 тысяч человек, что вполне соизмеримо с численностью белого населения будущих США в эти годы. При двух первых Романовых Сибирь от Уральских гор до Тихого океана и от полярных льдов до долины Амура становится частью Московского государства.
Политическое и нравственное возрождение Восточной Руси было столь очевидно, что народ Руси Западной впервые за двести лет пожелал быть вместе с ней. Конечно, сказалось и насильственное ополячивание западнорусских дворян, и закрепощение поляками крестьян Малой Руси, но вожди западнорусского восстания 1648 г. стремились к союзу с Московским Царством не только потому, что Польша становилась всё более враждебной русскому и православному строю жизни, но и потому, что Московская Русь более не вызывала опасений. Да, за прошедшие двести лет москвичи очень отстали культурно, очень ожесточились в своей вражде ко всему иноземному, но Цари новой династии Романовых правили не против народа, а вместе с народом, опираясь на всесословный Земский Собор. Всеобщее тягло было более общегражданским учреждением, чем полная личная зависимость крестьян от панов в Польше. Некоторых просвещенных малороссов настораживал воинствующий антикатолицизм первых Романовых. При всей вражде к полякам и католикам русские Западной части Руси привыкли жить с ними бок о бок и видеть в них христиан, пусть и другого закона. Но в горячке национального восстания жители Малой России не усматривали в такой религиозной нетерпимости московского правительства большой беды.