Европа в лице Англии, Франции и Австрии тут же решила погреть руки у чужого костра и предложила России помощь в урегулировании польского вопроса. Александр II вспылил: это вмешательство во внутренние дела России, которая знала только один способ усмирения бунтующих поляков — оружием. А здесь Польша сама спровоцировала жесткие действия. При нападении на гарнизон поляки перебили многих русских спящих солдат.
Это вызвало взрыв национализма в русском обществе. На Александра II обрушился поток писем и адресов, все готовы были защищать достоинство России.
До этого времени вся образованная русская публика читала «Колокол», мнением Герцена дорожили. И вдруг после польских событий «Колокол» гремит: русские офицеры, объединяйтесь с поляками, и вместе будем бороться «за нашу и вашу свободу». Такую точку зрения читающая Россия не приняла. С этого и началось охлаждение к «Колоколу».
Восстание в Польше и Литве в 1864 году было сурово подавлено генералом Муравьевым — «Вешателем» и Бергом. Теперь Польша стала называться Привисленским краем из десяти губерний при русской администрации. В то же время там была проведена крестьянская реформа. В отместку польской шляхте реформа была осуществлена на более мягких для крестьян условиях — они получили больше земли, чем русские крестьяне.
А 4 февраля 1866 года, в разгар проведения реформ, прозвучал выстрел, который стал для всей России воистину громом среди ясного неба. Студент Каракозов стрелял в царя, но не попал, потому что мещанин Комиссаров отвел руку с пистолетом. Неудачника-убийцу знает весь мир, имя спасителя — никто. Причем как-то даже стесняются помнить, а ведь он в конце концов спас человеческую жизнь (хоть и царскую). Но в день покушения имя Комиссарова было у всех на устах. Весь Петербург высыпал на улицу: ликовали, пели «Боже, царя храни». Но были и хмурые лица. Александр II пожаловал Комиссарова дворянством.
Стали расследовать «дело». Выяснилось, что Каракозов принадлежал к московскому университетскому кружку Ишутина. Чем занимался кружок? Читали «Что делать?» (эта книга Чернышевского у многих была тогда «молитвенником»), организовывали швейные мастерские и рабочие артели (скажем, переплетное дело), между делом пропагандировали революционные идеи. Чистая, с обостренным чувством справедливости, нравственная молодежь. «Убить тирана и сатрапа» Каракозов придумал в одиночку. Перед казнью (повешен) он всю ночь молился и умер достойно. Потом весь кружок Ишутина предстал перед судом: каторги, ссылки.
Выстрел Каракозова, хоть и неудачный, снял запрет. У декабристов не поднялась рука убить «помазанника Божьего», а сейчас, по выражению Достоевского, стало «все дозволено».
Александр II говорил: «Меня Бог спас». Весной 1867 года он с семейством приехал в Париж на выставку. Париж встретил Александра II криками: «Да здравствует Польша!» В столице Франции было полно польских эмигрантов. 6 июня поляк Березовский выстрелил в Александра, когда тот ехал в одной карете с Наполеоном III. Все это произошло в Булонском лесу. Пуля попала в лошадь, Березовский был арестован. Все ждали второго покушения. Александр вернулся в Россию мрачнее тучи. Он понял, что за ним, реформатором и освободителем, уже начата охота.
В конце семидесятых вместо Чернышевского и Писарева молодежь выбрала себе в пророки Лаврова и Бакунина. П. Л. Лавров был отставным полковником артиллерии, профессором военной академии, думающим, с обостренным чувством справедливости человеком, ну и еще «философом и сторонником идеалистического субъективного метода в социологии». Под псевдонимом Мартов Лавров опубликовал в «Неделе» «Исторические письма». Мир жив прогрессом. В своей статье Лавров дал формулу прогресса: «Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощение в общественных формах истины и справедливости». Двигатель прогресса по Лаврову — «критически мыслящая личность». Именно после «Исторических писем» интеллигенция стала ощущать себя «неоплатным должником народа», который живет в трудных условиях, при этом всех кормит, поит. Лавров стал идеологом народничества.[91]
Ах, как это было созвучно молодежи семидесятых! Народник Русанов пишет про статью Лаврова: «На нее падали при чтении ночью наши горячие слезы идейного энтузиазма, охватывающие нас безмерной жаждой жить для благородных идей и умереть за них». Эти мальчики потом пойдут в народ, а крестьяне будут их отдавать полиции…
91
После выстрела Каракозова Лавров был сослан в Вологодскую губернию, откуда через четыре года бежал за границу. Там он редактировал революционные журналы «Вперед!» и «Вестник „Народной воли“».