Тут всплыла на свет старая интрига князей Старицких. Помог в этом донос дьяка Иванова, врага Старицких. Была ли в доносе дьяка правда, сказать трудно, но Иван IV посчитал вину Старицких доказанной. Владимиру Старицкому «за дурость» Иван все простил, но с матерью его Ефросиньей и всем окружением поступил очень круто. Ефросинья была пострижена в монахини в Воскресенском женском монастыре, ею же самой созданном.
«Окружение» князя Старицкого виделось Ивану Грозному огромным. Он взялся распутывать этот клубок и уже не мог остановиться. Что гнало его вперед — охотничий азарт, страх, обида, злоба? Наверное, все вместе. Меч был занесен над многими именитыми. Тут были Куракины «всем родом», князья Немые, Шереметевы… Вели розыск, пытали, а потом казнили семьями, включая детей-подростков. По доносу бывшего члена избранной рады Морозова был учинен суд над семьей покойного Адашева. Круг обвиняемых расширялся. Неудовольствие и подозрения царя вызывали вся избранная рада и весь круг знакомых Сильвестра. Были составлены обширные списки, куда писали «сродников» и «друзей и соседей знаемых, аще и мало знаемых, многих же отнюдь и незнаемых». Карамзин, описывая это время, восклицает: «Москва цепенела в страхе. Кровь лилась в темницах, в монастырях стенали жертвы».
В окружении царя появились новые лица. Первым любимцем был боярин Алексей Басманов-Плещеев. Он преуспел в военной службе, когда-то воевал в Казани, потом под Нарвой. Алексей Басманов стал главным советником царя. В фаворитах ходили также Федор Басманов-сын и князь Афанасий Вяземский.
Многие бояре, спасаясь от преследований Ивана Грозного, бежали из Москвы куда глаза глядят. А глядели они чаще в сторону Литвы. Самым тяжелым ударом для Ивана IV было бегство князя Курбского, которого он считал не только своим соратником, но и другом. Хочется остановиться подробнее на отношениях Ивана и Курбского, потому что их переписка как нельзя лучше иллюстрирует настроения и нравы той эпохи.
При взятии Полоцка князь Андрей Курбский (из ярославской ветви Рюриковичей) командовал сторожевым полком, то есть авангардом армии. Осаду и взятие Полоцка Курбский провел вполне успешно, но вместо ожидаемых наград получил приказ царя ехать в Дерпт. В Дерпте кончил жизнь Алексей Адашев, и Курбский понял, что это опала.
В это время Иван IV занимался «делом» Старицких. Князь Курбский был их родственником. Московские друзья тайно предупредили князя об опасности. Дальше все как в рыцарском романе: ночь, высокая крепостная стена, веревочная лестница и быстрые лошади. На этих лошадях Курбский и ускакал в Вольмар, бросив в спешке все имущество, доспехи и библиотеку, которой очень дорожил. В Дерпте осталась и жена Курбского. Судя по оставшемуся от князя архиву, побег к королю Сигизмунду II Августу произошел не под влиянием минуты, но был задуман заранее.
В Литве беглый князь тут же довел до сведения короля о «происках Москвы» и пояснил, как их надобно пресечь, назвал имена московских шпионов при литовском дворе — словом, «продал все знания», которые в Вильно могли иметь цену. Сигизмунд II принял Курбского милостиво и пожаловал его богатым именьем.
После этого Курбский решил объясниться с Иваном и оправдать свою измену. Князь послал в Юрьев верного человека — своего стремянного Ваську Шибанова, чтобы тот вынул из-под печи в воеводиной избе его «писания». Эти обвинительные записки были написаны еще до побега, и Курбский забыл их по недоразумению, а может быть, сознательно. «Писания» Шибанов должен был отдать самому царю или печерским монахам для передачи Ивану IV.
Судьба поторопилась сама выполнить наказ Курбского. Шибанов был схвачен, в оковах привезен в Москву, пытан страшно и казнен. Ивана интересовали все подробности побега Курбского. Но Шибанов не сказал ни слова и даже на эшафоте продолжал восхвалять своего хозяина — князя Курбского.
Образ князя противоречив. Сам Курбский считает, что тот, кто «прелютого ради гонения не бегает», есть самоубийца. Тогда еще сохранялась старая традиция — выбирать себе для службы государя, поэтому побег князя Курбского никак не мог считаться аморальным поступком. Но нельзя с этих же позиций оценить дальнейшее поведение Курбского — через несколько месяцев после побега он возглавил поход на Русь.