Осенью в Москве открылся Земский собор, а в январе 1649 г. комиссия Н. И. Одоевского представила собору новый кодекс законов, получивший наименование Соборного Уложения. Как значилось в царском наказе, составители Уложения должны были следовать апостольским правилам и законам «греческих царей» (Византийскому кодексу). Но все же их главная задача состояла в том, чтобы упорядочить законы, изданные в России при новой династии, и вместе с тем удовлетворить требования сословий, выдвинутые в дни мятежа в Москве. В отличие от предыдущих рукописных Судебников Уложение было первым печатным сводом законов. Его издали в количестве 2000 экземпляров и разослали по городам.
Кризис поместного дворянства, явившийся одной из причин Смуты, не был преодолен к середине XVII в., и власти принуждены были считаться с этим. К середине столетия в России было возрождено менее половины пашни, распаханной в XVI в. Упадок фонда государственных (поместных) земель имел катастрофические последствия для мелкого дворянства. Численность служилого сословия неуклонно увеличивалась, и казна не могла обеспечить поместьями поступавших на службу «новиков». Все это неизбежно ускоряло процесс дробления поместий. Власти широко использовали черносошные и дворцовые земли для раздачи знати и дворянам, но их фонды были ограниченными. Земельный голод дворян воскресил проекты секуляризации церковных земель, возникшие еще на соборе 1503 г. Дворянские представители выступили на Земском соборе 1648 г. с предложением конфисковать земли, которые церковь приобрела после смерти Ивана IV в обход изданным им законам. Окружение царя не рискнуло ответить дворянам отказом. Поначалу царь Алексей Михайлович не только принял их челобитную, но и распорядился подготовить всю необходимую документацию. То, что не удалось Ивану III и Василию III, теперь казалось близким к осуществлению. Казна и дворянство с завистью глядели на цветущие церковные имения и не прочь были разрешить свои трудности за счет новых конфискаций. Но сопротивление высшего духовенства было слишком велико, и царь не нашел единодушия даже в своем ближайшем окружении. Дело ограничилось подтверждением законов Грозного, воспрещавшим церкви расширять вотчинные владения.
Система поместного землевладения, основанная на государственной земельной собственности, могла функционировать лишь при наличии сильной центральной власти. Династия, водворившаяся в России после Смуты, не обладала достаточными средствами, чтобы обеспечить господство государственной собственности. Соборное Уложение 1649 г. расширило права помещиков, разрешив им обмен поместий вне пределов своих уездов. Под видом обмена помещики нередко осуществляли частичную продажу поместных владений. Упрочилась традиция наследования поместий. Власти санкционировали обычай, в соответствии с которым вымороченные поместья должны были оставаться «в роду» умершего сына боярского.
Мелкопоместные дворяне не могли экономическими средствами удержать на своих землях крестьян. По этой причине они упорно добивались отмены урочных лет и окончательного прикрепления крестьян к земле. По ходатайству служилых людей «всех городов» Земский собор 1648 г. принял закон, по которому землевладельцы получили право искать своих крестьян и возвращать их на свои земли без ограничения срока давности. Основной документацией, удостоверявшей принадлежность крестьян землевладельцу, были признаны писцовые книги, составленные в 1626 г. «А отдавать беглых крестьян и бобылей из бегов, — значилось в Уложении 1649 г., — по писцовым книгам всяких чинов людем без урочных лет»[648]. За время после валовой описи произошла смена поколений. Но это не имело существенного значения. Дворяне получили возможность вернуть не только крестьянина, записанного в книги, но и его сыновей и внуков. Возврату подлежала вся семья крестьянина вместе со всем нажитым имуществом. Уложение впервые вводило суровое наказание (вплоть до торговой казни и тюремного заключения сроком на год) за поселение у себя беглых крестьян. Виновный землевладелец должен был платить по 10 рублей за каждый год укрывательства чужого крестьянина. (При расчетах исходная оценка составляла 4 рубля «за голову» крестьянина и 5 рублей за «глухой» живот — неописанное имущество крестьянина.)