В летописях начальный этап истории русской церкви не получил отражения, а первые митрополиты не упоминаются, как будто их не было. Этот парадокс получил в литературе следующее объяснение. Чтобы обеспечить независимость русской церкви, князь Владимир будто бы принял церковную иерархию не от византийского патриарха в Константинополе, а от болгарского патриарха в Охриде. Русские летописцы не упомянули о том, что русскую церковь возглавлял охридский архиепископ Иоанн I, на том основании, что для них истинное христианство на Руси началось с устроения в Киеве греческой митрополии в 1036 г. (М. Д. Приселков)[142]. Такое объяснение противоречит фактам. Выдающийся памятник церковной письменности середины XI в. «Слово о законе и благодати» доказывает, что истинность киевского христианства конца X — начала XI в. не вызывала у церковных писателей никакого сомнения. Первый митрополит прибыл на Русь вместе с другими «царицыными попами» в свите Анны. Его преемник Иоанн I носил титул «митрополита руского» и не имел никакого отношения к Охриде. Императорские хрисовулы в Охриду перечисляли епархии, подчиненные местному архиепископу, но русской митрополии в этих перечнях нет.
Полагают, будто сторонники независимой русской церкви были недовольны греческой «игемонией», что и было причиной их резко отрицательного отношения к первым митрополитам. В действительности при Владимире и Анне русская церковная иерархия состояла из одних греков и не могла существовать без постоянной помощи и руководства из Константинополя. Стремление к независимости возникло у русского духовенства позже.
Верхи киевского общества не забыли скандинавский язык и традиции, в которых воспитывались их предки. Это затрудняло контакты греко–болгарского духовенства с династией и ее окружением.
На первых порах греческое духовенство было малочисленным и его миссионерская деятельность распространялась главным образом на городские центры, в которых влияние норманнских элементов было наибольшим. Лишь постепенно церковь из чужеродного тела превратилась в органическую часть киевского общества.
Византийское духовенство всецело зависело от князя, наделявшего церковь имуществом, предоставлявшего платежи из казны и распоряжавшегося церковными должностями. По временам греческие иерархи негодовали на то, что киевские князья колебались между православным Востоком и латинским Западом. Источником трений был также династический вопрос. В Византии церковь зависела от светской власти. На Руси греки продолжали отстаивать интересы императорского дома. Император Василий II с самого начала домогался, чтобы киевский трон достался потомкам царевны Анны, но киевская княжеская семья не желала считаться с его претензиями.
Попытки греческих пастырей навязать Владимиру законы и мораль христианского единобрачия не удались. В государственных делах киевский князь продолжал следовать старым привычным обычаям. То же самое наблюдалось и в его личной жизни.
142
Приселков М. Д. Очерки по церковно–политической истории Киевской Руси Х-ХII вв. СПб., 1913. С. 90; его же. История русского летописания. С. 28. Л. Мюллер с полным основанием опроверг мнение о стремлении основанной в Киеве греческой церкви к автокефалии (Müller L. Des Metropoliten Ilarion Lobrede auf Vladimir den Heiligen und Glaubensbekenntnis. Wiesbaden, 1962. S. 8).