Уже выросло целое поколение, которое воспитывалось не на сказках и фольклоре, а на киборгах. Потом мы удивляемся, почему для этого поколения обесценена человеческая жизнь709.
Положий уверен в том, что причина глубокого воздействия фильма в том, что «подобные игры» «разжигают те чувства и эмоции, которые еще в полной мере не контролируются корой мозга». Более того, по его мнению, фанаты фильма перенесут его идеи «света» и «тьмы» на социальные группы: «Кто-то будет „светлым“. Притом что они сами дали себе право называться „светлыми“. А „темными“ назначат других – кавказцев, евреев, чернокожих и т. п.». То есть как создающий или пересоздающий мифологию «Ночной дозор» потенциально может использоваться для поиска монстров в среде всех россиян. Эта мифология не предоставляет выбора – просто потому, что выбирать не из чего. Все одинаково: «светлые» и «темные» – одни и те же, но при этом они противостоят друг другу. Есть набор выхолощенных аттракционов. Это матрица, которую можно наложить на самые примитивные потребности710.
Положий поставил диагноз нового российского заболевания, связывающего популярные фильмы с болезнью самого общества; это «слабость души».
В 2006 году российские интеллектуалы и культурологи, подстегнутые продолжающейся популярностью «Ночного дозора» и его сиквела «Дневной дозор», попытались определить симптомы этой болезни. В сборнике статей «Дозор как симптом» широкий круг авторов дискутировал на темы значений фильма и его политических коннотаций. Фильм разрушил определенные границы; то же произошло с этой публикацией. Как отметил Владимир Козлов, такие книги в России редкость, и не в последнюю очередь потому, что «серьезные» авторы игнорируют фильмы вроде «Дозора», считая их феноменами коммерческой массовой культуры, не заслуживающей серьезного анализа711. Однако два редактора этого издания считают, что такие фильмы являются важной частью «интеллектуальной жизни России» и должны быть проанализированы и поняты интеллектуалами712.
Болезни, симптомы которой впервые описал Положий, авторы сборника дали разные объяснения. Фольклорист и культуролог Ирина Антанасиевич назвала главным симптомом фильма чувство голода713. Для нее смешение стилей, жанров и идей в фильме полностью соответствует «культурологическому винегрету постсоветской России». Она дает довольно негативный прогноз развития этой ситуации, поскольку аудитория будет смотреть фильм не как призыв вооружиться, чтобы очертить границы между добром и злом, а просто как вампирское кино. В итоге Антанасиевич усматривает эту реакцию как еще одно доказательство того, что политическая активность не сработает в современной России, где любят культуру «Ночного дозора», и приходит к выводу, что идеалисты «не смогут утолить свой голод»714.
Философ-националист, в то время главный редактор газеты «Спецназ России», Константин Крылов назвал свою статью «Разбирая сумрак». Подробно вникнув в значения этого фэнтези, идентифицировав семь уровней, необходимых для его оценки, Крылов делает вывод, что «исследование сумрака вполне тянет на политическую программу. Именно в сумраке можно убежать от зла и „сделать все по-человечески“»715. «Иные» на экране, пишет Крылов, посылают зрителю, которым, возможно, тоже надо «войти в сумрак», политические месседжи.
Развивая мысль Антанасиевич, философ Елена Петровская пишет, что «Ночной дозор» выявляет целый набор культурных болезней, и утверждает, что «мир вампиров» является частью пустоты 1990‐х – эпохи различных экспериментов, в том числе демократического, и обнаруживает полную утрату ценностей716. Эта болезнь возникла в первом постсоветском десятилетии, когда Лукьяненко писал свой роман, и она проявляется через такие симптомы, как «пустота, травма, утрата».
Известный левый социолог Александр Тарасов, подошедший к этим симптомам в духе Положего, пришел к выводу, что в «Дозорах» нет ни добра, ни зла, а есть «противоборство между двумя по сути однотипными силами – Светлыми (наши спецслужбы) и Темными (те, с кем эти спецслужбы борются»717. Другими словами, смыслы «Ночного дозора» образуют совокупность симптомов (синдром) более серьезной болезни, состоящей в подчинении государственному контролю, а главный месседж, посылаемый фильмом зрителю, – что надо сидеть тихо и доверять власти.
Итак, двадцать пять интеллектуалов попытались определить значения этих фильмов и обнаружили, что «болезни», которым угрожает «Ночной дозор», носят политически ориентированный характер, возникший от подверженности затянувшимся политическим травмам, причиненным еще в советскую эпоху.
709