Выбрать главу

«прежние императоры и церковный причт… были так глупы и бездумны, что сей анафемой причиняли мучения Истинному Богу[19]».

Эта анафема была убрана из числа 22 антиисламских анафем только после прямого вмешательства императора в зреющий мятеж духовенства, хотя речь-то шла о прямой лингвистической ошибке! Но мы знаем, чем иногда кончается попытка исправлять ошибки в освященных временем текстах – достаточно вспомнить историю русского раскола.

Откуда же, действительно, взялся в этой древней анафеме «бог, сделанный из прочного кованого металла»? Дело в том, что уже упомянутый нами выдающийся христианский богослов Теодор Абу-Курра (750–825), который, как и Иоанн Дамаскин, был арабом и жил в Халифате, в одном из своих полемических трактатов не слишком точно перевел на греческий одно слово в Суре 112 «Ал-Ихлас», в которой на самом деле говорится:

«Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного.Скажи: «Он есть Аллах, Единый,Аллах, Независимый и Всеми искомый,Он не рождает и не рожден Он,И нет никого, подобного Ему».

По-арабски, «Независимый и Всеми искомый» обозначается словом «самад», которое в одном из значений действительно значит «прочный, массивный», но в более употребительном фигуративном значении означает «постоянный, вечный, независимый, всеми искомый».

Однако Теодор Абу-Курра выбрал для перевода греческое слово, означающее «сбитый вместе, консолидированный, неразделимый», хотя его старший современник и земляк Иоанн Дамаскин в своем труде «О ересях» ранее перевел то же самое слово «самад» как «Создатель всего и вся». Так в само христианское восприятие идеи Бога ислама, Аллаха, вкралась переводческая ошибка, вернее, здесь лежат ее истоки.

Полвека спустя другой богослов, Никита Византиец, предприняв по поручению императора Михаила Третьего (842–867) систематический труд по опровержению ислама, развил идею перевода Теодора Абу-Курры и превратил слово «самад» сначала в греческое слово «круглый», а потом и «сделанный из крепкого кованого металла»!

Когда в 1180 году император Мануэль Комнин повелел исправить эту ошибку, поднялась целая буря, поскольку церковные богословы сразу усмотрели в этом попытку предать анафеме не какого-то там «бога Мухаммада», но Истинного Живого Бога! Но, с точки зрения византийского императора, а также и с общемусульманской точки зрения, так оно и было – в течение веков в церквах Византии действительно предавали анафеме Единого Бога, и понадобились огромные предсмертные усилия Мануэля Комнина вкупе с двумя церковными соборами, чтобы даже не исправить, но полностью выбросить из «Формулы отречения» указанную анафему.

Если в Византии, соседствующей с Халифатом, так понимали ислам, то что взять с католического Запада, не говоря уже о древней Руси, куда подобные переводческие ошибки и построенная на них идеология перешли из Византии вместе с христианством? Самое печальное, что в этой идеологии не было уже никаких богословских споров, а были только прямые оскорбления Пророка и обвинения мусульман в «безбожии» и всех смертных грехах безо всякого снисхождения к религиозной и даже простой человеческой чувствительности мусульманских современников.

Надо сказать, что мусульманские современники, во всяком случае наиболее просвещенные среди них, писали о византийцах скорее с удивлением, чем с гневом и яростью. Вот путевой дневник исламского писателя и философа Ал Джахиза – начало XIV века:

«Затем мы прибыли в Византию и обнаружили, что среди жителей ее – врачи, философы и астрономы. Им известны принципы музыки, они умеют делать римские весы и знают о мире книг. Они великолепные художники…

Византийцы обладают архитектурой, которой не встретишь больше нигде. Они несравненны в резьбе и плотницком ремесле. Помимо всего, они обладают священным писанием и религиозной общиной. Абсолютно ясно и неопровержимо, что они понимают красоту, знают арифметику, астрологию и каллиграфию, обладают мужеством, проникновением в суть вещей и другими выдающимися умениями.

Несмотря на все это, они веруют, что есть три бога, два незримых и один зримый, как если бы лампа нуждалась в масле, фитиле и емкости. То же самое, по их мнению, приложимо к субстанции этих богов. Они предполагают, что создание стало создателем, что раб стал господином, что вновь созданное творение стало вечным и несотворенным бытием, но было затем распято и убито с терновым венцом на голове, а потом исчезло только затем, чтобы вновь воскресить себя после смерти. Они веруют, что оно позволило своим собственным слугам заключить себя в темницу, а потом дало им власть распять и умертвить себя…

вернуться

19

Craig L. Hanson, “Manuel I Comnenus and the “God of muhammad”: A Study in Byzantine Ecclesiatical Politics”, p. 67.