«Вы призваны обновить дряхлое и завонявшееся от застоя дело... Весь ваш шаг пока в том, чтобы все рушилось: и государство, и его нравственность. Останемся только мы, заранее предназначавшие себя для приема власти: умных приобщили к себе, а на глупцах поедем верхом... Мы организуемся, чтобы захватить направление; что праздно лежит и само на нас рот пялит, того стыдно не взять рукой...»
В этой книге я пишу в основном об известных покушениях. Но ведь было величайшее множество неизвестных! Людей убивали за их высказывания, за отказ участвовать в забастовке, за то, что вступил в патриотическую организацию.
Мастер ростовских железнодорожных мастерских Иван Башков за свою работу получил орден св. Станислава и жетон с пожизненным правом проезда по железной дороге. Все знали его честность, трудолюбие. Потому-то и избрали Башкова выборщиком в Государственную думу. Да, видать, ратовал он не за тех, ибо вечером во двор его дома вошли двое и вызвали Башкова будто по работе. Он вышел. Раздались выстрелы. Не стало хорошего человека, осталось пятеро детей...
Город Елатьма... Грязные кривые улочки, нечастые фонари... И городовой Ефим Ганин, дежурящий на площади. Ночью мимо его будки прошли двое, но городовой особого внимания на них не обратил: в это время с танцевального вечера из мужской гимназии расходился народ. Часа через три он вдруг опять увидел их перед собой. Один выхватил револьвер и выстрелил несколько раз...
А сколько таких уездных городков было по России, и сколько в них свершилось бессмысленных убийств...
Врач Роман Гредингер отказался способствовать освобождению одного медика-революционера, притворившегося больным. За это Гредингера пытались убить, но он успел свалить на землю террориста, отделавшись легкой раной.
Вскорости в Севастополе арестовали латыша Штальберга с двадцатью бомбами. Террорист в тюрьме стал симулировать сумасшествие, Вопреки мнению Гредингера, Штальберга признали невменяемым и поместили в лечебницу, откуда тот благополучно бежал. Через полгода его, впрочем, снова схватили. В погребе дома, где он жил, нашли 45 бомб и пулемет, украденный с военного корабля. Гредингеру предлагают три тысячи рублей за признание Штальберга умалишенным, но он неподкупен. И тем самым подписывает свой смертный приговор. Однажды к нему является женщина и просит срочно помочь ее отцу. Гредингер отправляется с ней и больше домой не возвращается. Его нашли с пятью пулями.
Врачебная общественность России похоронила Гредингера в Москве, в Донском монастыре.
Из летописи террора;
В Чернигове приговором судебной палаты покушавшийся на жизнь нежинского исправника и жандармского офицера бывший гимназист Гелецкий приговорен к каторжным работам на 5 лет и четыре месяца.
В Саратове военным судом рассмотрено дело неизвестной девушки, убившей генерал-адъютанта Сахарова, фамилия которой до сих пор не установлена, и Бакланова, покушавшегося на жизнь вице-губернатора Кнолля. Оба подсудимые приговорены к смертной казни, но суд постановил ходатайствовать перед государем о смягчении наказания: для девушки заменой казни вечной каторгой, а для Бакланова — 15-летней каторгой.
В Могилеве Езерская, обвиняемая в покушении и нанесении ран губернатору Клингенбергу, приговорена к каторжным работам на 1 3 лет.
В Петербурге вынесен приговор по делу о вооруженном нападении на ссудо-сберегательную кассу. Приговорен к каторжным работам один, пятеро — к смертной казни через повешение.
В Тамбове Мария Спиридонова приговорена к смертной казни через повешение, но ее заменили 20-летней каторгой.
В Нижнем Новгороде рассмотрено дело сормовских рабочих, бросивших бомбу в кабинет заведующего котельным цехом. Двое приговорены к 8-летней и 12-летней каторге.
«В апреле 1897 г. в Минске мещанин Абель Рольник, давший незадолго перед тем властям откровенные показания о прикосновенности некоторых из своих товарищей к тайному кружку, подвергся нападению неизвестных злоумышленников, которые облили Рольнику голову серною кислотою и тем причинили последнему неизгладимое обезображение лица».
Летом 1905 г. в одной из петербургских газет промелькнула заметка:
«Часов в шесть вечера такого-то июня на Фонтанке около дома №... можно было видеть необыкновенную картину. На крыше дома сидел человек. Дом был оцеплен полицией и солдатами. В человека на крыше пустили струю воды из пожарного шланга. Вокруг дома собралась огромная толпа...»
На крыше сидел 19-летний юноша Хаим Гершкович. У него за плечами уже был арест, старший брат-анархист отбывал каторгу. Гершковича выписала к себе заграница для инструктажа и идейной направленности. Там его обучили обращаться с динамитом. Он даже изобрел способ готовить бомбы легкой, быстрой и дешевой конструкции. Их предполагалось изготовлять в массовом количестве. Гершковича отрядили в питерскую организацию эсеров.
Когда его вешали, он воскликнул:
— Да здравствует революция!
Вспоминаются слова Л. Толстого:
«Это не были сплошные злодеи, как их представляли себе одни, и не были сплошные герои, какими их считали другие, а были обыкновенные люди, меж которыми были, как и везде, хорошие, и дурные, и средние люди... Те из этих людей, которые были выше среднего уровня, были гораздо выше его, представляли из себя образец редкой нравственной высоты; те же, которые были ниже среднего уровня, были гораздо ниже его».
* * *
Русское народничество возникло из идеи общины. Только в ней видели могучую силу будущего безпомещичьего государства. В 1880-х годах народники выдвинули призыв: «Не через капитализм — к социализму, а прямо от помещичьего строя назад к вольно-общинному хозяйству».
Русские анархисты переняли идеологию народников. И, говоря о терроризме, нельзя обойти вниманием анархизм, о котором у нас при советской власти почти ничего не говорилось. А между тем, это широкое международное движение, повлиявшее в той или иной степени на судьбы некоторых европейских стран.
Анархизм обычно делят на индивидуалистический и коммунистический. Теоретиком первого был немецкий философ М. Штирнер (1806—1856), по которому высшим законом для человека есть его собственная воля, собственное желание. «Если ближний мой может быть полезен мне, я сговариваюсь и соединяюсь с ним для того, чтобы соглашением увеличить мою силу, чтобы нашей соединенной мощью достигнуть большего, чем каждый в одиночку. Но в этом союзе я вижу только увеличение своих сил и сохраняю его, пока он их умножает».
Идеи Штирнера позже подхватил Ф. Ницше. У него «все позволено» только избранным «сверхчеловекам». Серая масса лишь средство для достижения цели.
Теоретиками коммунистического анархизма были М. Бакунин и П. Кропоткин, ставящие общественные задачи: разрушение капиталистического государства и создание государства общинного.
Коммунистический анархизм предполагал борьбу революционную, с широким привлечением крестьянства и рабочих. Анархисты говорили, что они единственные изо всех партий борются за общественный строй, где не будет никакой власти над человеком. «Наши стремления двоякого рода,— говорит анархистский журнал «Хлеб и воля» в начале века.— Мы стремимся к уничтожению частной собственности и к передаче всего необходимого для производства (земли, орудий труда и всех богатств, накопленных человечеством) в руки самого народа; в этом мы сходимся с другими социалистами. Но в то же время мы стремимся к уничтожению государства, и в этом мы с ними расходимся... Уничтожение частной собственности даст нам экономическое благосостояние, уничтожение государства — свободу личности».
Анархисты считают, что революция разорвет промышленные связи между областями и губерниями. Вместо централизованного производства возникнут коммуны, члены которых могут входить в них и выходить, когда заблагорассудится. Кропоткин считал, что революция должна начаться не с экспроприации средств производства, как полагают социалисты, а с предметов потребления. Захватить все в буржуазных складах, образовать из этого общественный фонд и пускай каждый берет сколько ему надо,