Хозяин пресненской фабрики Шмит выдавал своим рабочим оружие и гнал их на улицы.
Наконец, по Николаевской железной дороге, оставшейся в стороне от забастовки и которую террористы так и не смогли подорвать, прибыли лейб-гвардии Семеновский полк и Ладожский полк из Варшавы. Восстание было подавлено. Хотя волнения еще не унимались до 1907г.
Недавно мне попалось впервые опубликованное горькое стихотворение Владимира Набокова с названием «Революция»:
Я слово длинное с нерусским окончаньем
Нашел нечаянно в рассказе для детей,
И отвернулся я со странным содроганьем.
В том слове был излив неведомых страстей:
Рычанье, вопли, свист, нелепые виденья,
Стеклянные глаза убитых лошадей,
Кривые улицы, зловещие строенья,
Кровавый человек, лежащий на спине,
И чьих-то жадных рук звериные движенья...
А некогда читать так сладко было мне
О зайчиках смешных со свинками морскими,
Танцующих на пнях весною, при луне!
Но слово грозное над сказками моими,
Как буря пронеслось! Нет прежней простоты;
И мысли страшные ночами роковыми
Шуршат, как старые газетные листы!
Базой для террора в 1906 г. были избраны Терноки в Финляндии, где Зильберберг ведал взрывчатой лабораторией.
Весной «Боевая организация» эсеров насчитывала уже около 30 человек. Планировались покушения на министра внутренних дел Дурново, генерала Мина и полковника Римана.
Но группе по убийству Дурново даже не удалось увидеть министра. Случайно обнаружили один из маршрутов министра юстиции Акимова. Решили убить его. Но усиленное внимание охранки ко всем подозрительным на улицах заставило отказаться от этого намерения.
Террорист Самойлов пришел к генералу Мину в форме лейтенанта флота, назвавшись князем Вадбольским. Но принят не был, к тому же квартиру охраняли. Под видом офицера к Риману приходил другой террорист, Яковлев, называя себя князем Друцким-Соколинским. Но полковник его тоже не принял. Когда же Яковлев пришел в другой раз, его арестовали, отобрав револьвер и кинжал.
Террористы, досадуя на неудачи, уже подумывали взорвать весь дом, в котором жил Дурново, или поезд, возивший его в Царское Село.
Уже другой Гоц, Абрам, предлагал, чтобы боевики, одетые в «жилеты» из динамита, силой прорвались в дом и взорвали его вместе с собой и всеми там находящимися.
Абрам Гоц станет в 1917 г. председателем ВЦИК первого созыва.
Позже все внимание сосредоточили на московском генерал-губернаторе адмирале Ф. Дубасове. До губернаторства он командовал Тихоокеанской эскадрой. Эсеры хотели отомстить ему за решительность в смутные декабрьские дни 1905 г. Метальщики несколько раз караулили адмирала на Николаевском вокзале, но тщетно. Думали перехватить его у Кремля при поездке на пасхальное богослужение — тоже не вышло. Охранка стала наблюдать за террористами, и они скрылись.
Азеф назначил день покушения в именины императрицы: в Кремле должно было состояться торжественное богослужение. Террористы перекрыли три дороги из Кремля к губернаторскому дворцу. Вноровский стоял с бомбой на Тверской улице, его брат Владимир — на углу Воздвиженки и Неглинной, Шиллеров — на Знаменке у Боровицких ворот.
Губернатор в открытой коляске с адъютантом Коновницыным выехал из Кремля и направился к воротам Чернышевского переулка. И здесь на углу переулка и Тверской площади к ним кинулся Вноровский с бомбой. Он швырнул ее под коляску. Взрывом убило Коновницына и самого террориста. Дубасова выбросило из коляски, он получил несколько ранений, но остался цел.
Некоторый успех ободрил «Боевую организацию». И вот уже в Севастополь посылается группа для покушения на командира Черноморского флота адмирала Г. Чухнина.
Видимо, преданная Азефом, она была под наблюдением. И когда террористы пришли на военный парад, там за ними внимательно следили. Но ни агенты, ни приехавший организовывать покушение Савинков не подозревали, что местная боевая дружина решила убить севастопольского коменданта. Это должны были сделать один матрос и шестнадцатилетний юноша. Когда парад начался, юноша выбежал из толпы и бросил в коменданта бомбу. Она не взорвалась. Матрос стал вынимать свою бомбу и уронил ее. Раздался оглушительный взрыв. На месте были убиты и матрос, и еще семь человек, 36 ранено. Все бросились бежать. Савинкова через час арестовали в местной гостинице.
Зильберберг предложил ЦК попытаться освободить Савинкова — тому грозила смертная казнь. Он получил большую сумму денег и отправился в Севастополь. Там он познакомился с вольноопределяющимся Сулятицким, назначаемым в караул разводящим. Ночью тот вывел будто бы заболевшего Савинкова в умывальную, а потом и на свободу.
Из воспоминаний Савинкова:
«Я пришел к умывальнику и стал мыться. Справа и слева стояли солдаты. В отдельной комнате, с незапертой дверью, крепко, в платье и сапогах, спал жандарм. Я умывался, а Сулятицкий, заперев за нами двери на ключ, прошел в кордегардию посмотреть, все ли спокойно. Вернувшись, он провел меня мимо часовых в кладовую. Там в темноте я срезал усы, накинул приготовленную заранее рубаху и надел фуражку, подсумок и пояс. Вышел я из кладовой уже солдатом. На глазах у тех же часовых я прошел вслед за Сулятицким в кордегардию. Часть солдат спала; часть, сняв висячую лампу с крючка и поставив ее на нары, собралась в кружок и слушала чтение. На наши шаги кое-кто обернулся, но никто не узнал меня в темноте. Мы вышли в сени. Дверь в комнату дежурных офицеров была открыта. У стола, освещенного лампой, сидел спиною к нам дежурный по караулам. У фронта на улице нас заметил фронтовый часовой. Он посмотрел на наши погоны и отвернулся. Завернув за угол гауптвахты, мы пошли по городу».
А уж добраться из Севастополя до Румынии, а потом и в Швейцарию, было делом несложным.
После роспуска Государственной думы руководство эсеровской партии объявило о возобновлении террора. Азеф и Савинков, сославшись на усталость, сложность работы, требовали денег на увеличение организации, на оружие и динамит. Возникли разногласия. ЦК денег не давал. Азеф с Савинковым решили на время устраниться.
Тогда Зильберберг организовал свою боевую дружину, куда входила его жена, Сулятицкий, Кудрявцев и еще несколько человек. Они базировались в Финляндии и каждое покушение должны были согласовывать с ЦК. Так наметились убийства председателя Совета министров Столыпина, уже бывшего министра внутренних дел Дурново и петроградского градоначальника фон Лауница. В дальнейшем планировались покушения на царя и великого князя Николая Николаевича.
В декабре 1906 г. состоялось торжественное освящение нового Петербургского медицинского института. Его опекал член царствующего дома принц Ольденбургский, поэтому ожидались многие известные лица.
Столыпина в этот раз не было.
Когда после богослужения все спускались по лестнице, какой-то молодой человек во фраке ринулся к градоначальнику и выстрелил ему в затылок из маленького браунинга. Фон Лауниц упал замертво. Молодой человек выстрелил себе в висок. В это же мгновение он получил удар шашкой по голове и в него дважды выстрелил полицейский.
Молодым человеком был Кудрявцев, в прошлом семинарист. Он уже однажды пытался убить фон Лауница в его бытность тамбовским губернатором. Тамбовский комитет эсеров приговорил фон Лауница к смерти за усмирение крестьянских беспорядков на Тамбовщине в 1905 г.
Второй террорист Сулятицкий должен был стрелять в Столыпина. Но поскольку того не было, он ушел.
Кудрявцева же опознать не смогли. Его голову, заспиртованную в банке, выставили на всеобщее обозрение.
Убийство столичного градоначальника, конечно, наделало много шума.
Царь вызвал к себе на беседу начальника охранного отделения, чего никогда не бывало. Тот вспоминал:
«Во все время нашей полуторачасовой беседы мы оба стояли у окна, выходившего в окутанный снегом царскосельский парк.
— Я давно уже хотел вас узнать,— сказал государь после первых приветствий и сразу перешел к сути дела.— Как оцениваете вы положение? Велика ли опасность?