В это утро была назначена лекция об английской поэзии; лектор отнесся к ней чрезвычайно поверхностно и выражение "Мы, смертные миллионы, живем одиноко" приписал перу Теннисона. Так как я сам часто занимаюсь литературой и отношусь к ней с большой любовью, то моя племянница, при совместной со мной жизни, более начитана, нежели другие девушки ее возраста. Она позволила себе остановить преподавателя, сказав ему, что автором приведенных выше слов является не Теннисон, а Матье Арнольд.
Одна из присутствовавших на уроке гувернанток серьезным тоном запретила ей прерывать учителя и поправлять его и поставила ей в журнале крестик. У начальницы было обыкновение всех отмеченных крестом учениц подвергать телесному наказанию, и моя племянница сама была несколько раз свидетельницей производимых над малолетними ученицами экзекуций, не подозревая, разумеется, что подобная мера может быть предпринята не по отношению к детям.
К безграничному удивлению моей племянницы, после уроков ее пригласили в учительскую и к еще большему изумлению объявили, что за непочтительное отношение к учителю ей предстоит подвергнуться наказанию. Ни просьбы, ни протесты ни к чему не привели; несчастная барышня должна была уступить силе и получила от руки своей начальницы двенадцать сильных ударов розгой.
Я сам по происхождению - ирландец, и вам нетрудно представить себе мое негодование по поводу столь унизительного обращения со взрослой девушкой, которая не сегодня-завтра должна была выйти замуж. Я принял быстрое решение, одобренное несколькими дамами, которым я о нем сообщил. С трудом уговорил я племянницу как ни в чем не бывало снова начать посещение училища, и вскоре после описанного выше происшествия я передал начальнице приглашение пожаловать к нам на завтрак. Это было в начале января. Вместе с приглашением я уведомил ее, что, кстати, уплачу ей следуемое за учение племянницы. Она явилась; по моему распоряжению, ее провели в нашу домашнюю библиотечную комнату; там ее поджидали уже три замужние женщины, жены моих друзей, о которых я упомянул выше и которые отнеслись с одобрением к моему плану. Я пригласил ее сесть и высказал мое мнение на счет ее обращения с ученицами. Далее, я сказал ей, что сначала у меня явилась мысль возбудить против нее судебное преследование, но затем я порешил наказать ее в присутствии находящихся здесь дам так же точно, как она наказала мою племянницу. Само собой разумеется, разыгралась ужасно бурная сцена, но угрозы судебным процессом заставили почтенную матрону согласиться с моим решением. Немедленно же я оседлал коня и отправился в Итон, где приобрел обычную здесь розгу. Ко всему сказанному должен еще добавить, что начальница получила двадцать дюжих ударов, которые она, как рослая и крепкая особа, должна была перенести вполне свободно. Племянница не захотела присутствовать при экзекуции, но зато после порки я заставил наказанную попросить у оскорбленной ею барышни извинение".
ИНСТРУМЕНТЫ И ПРИСПОСОБЛЕНИЯ ДЛЯ СЕЧЕНИЯ
Весьма важный вопрос о том, какой именно инструмент является самым подходящим и наиболее целесообразным для телесных наказаний, в течение долгого времени являлся спорным и возбуждал массу прений. Из неисчислимого количества различных инструментов, применявшихся в различные столетия для телесных наказании, многие являлись, без сомнения, результатом зрелого обсуждения, в то время как другие появлялись на свет при случайных обстоятельствах, по потребности минуты. Раздражительные учителя, не находившие в пылу гнева обычного инструмента для наказания, обращались к чему попало, пуская в ход шляпы, полотенца, линейки и другие предметы, способные наносить удары. Из среды святых Доминик Лорикатус пользовался при самоистязаниях веником. Другой Доминик, основатель ордена доминиканских монахов, избрал инструменгом наказания железные вериги. Гульберт пользовался кожаным ремнем с узлами, некоторые обращались к крапиве, чертополоху и волчецу. В "Золотой Легенде" сообщается об одном святом, который, не имея никаких определенных положений для выполнения процедуры умерщвления плоти, тем не менее занимался ею и пользовался попеременно то кочергой, то угольными щипцами, то другими подходящими ручными инструментами. Святая Бригета употребляла для телесных наказаний и самобичевания связку своих ключей; другая святая, славившаяся своей особенной преданностью идее умерщвления плоти, прибегала с этой целью к солидному пучку пружин. Санчо Пансо - как это известно каждому, читавшему знаменитого Дон Кихота Ламанчского, - оставался верен своему наивному характеру, граничившему с придурковатостью, и совершал процесс покаяния с помощью своих собственных рук.