ЭКСЦЕНТРИЧНЫЙ И ДРУГОЙ ФЛАГЕЛЛЯНТИЗМ
История розги и флагеллянтизма была бы не законченной, если бы мы не привели нескольких примеров о лицах обоего пола, которые приказывали бить себя или били себя сами, чтобы таким путем доставить себе удовольствие и вызвать приятное и возбуждающее чувство. Среди элементов, из которых слагается у флагеллянтов обуревающая их страсть, главную роль, очевидно, играет, как об этом говорится в одном из древних сочинений, "чувство удовлетворения при виде ощущаемых другим болей, происходящее из скверного принципа, который, наряду с хорошими качествами, встречается в каждом человеческом сердце, а также близкое родство между жестокостью и похотью, которое находит приятным и забавным лицезрение тех часто смешных движений и конвульсий, которые обнаруживает наказываемый телесно человек". Если читатель отнесется вдобавок внимательно к помещенным ниже примерам, то нам лично не придется ничего прибавлять больше к сказанному.
Изумительный пример подобного рода флагеллянтизма предстает в истории Абеляра и Элоизы. Рульберт, дядя Элоизы, передал попечение о воспитании своей племянницы Абеляру и разрешил ему наказывать ее по своему усмотрению, если она, вследствие лености или непослушания, заслужит поощрения розгами. В те времена учащаяся молодежь, без различия возраста и пола, подвергалась в учебных заведениях одинаковым наказаниям. Абеляр также не отстал от нравов окружающих и стал применять розгу в отношении своей прекрасной ученицы, которая, кстати сказать, относилась к экзекуциям с таким рвением и охотой, что Абеляр сам писал как-то: "Не гнев учителя, а любовь побуждала почаще приговаривать ее к наказаниям и приводить их в исполнение". Без сомнения, упорство и отсутствие должного прилежания со стороны ученицы заслуживали зачастую серьезных наказаний, но нам кажется, что в огромном большинстве случаев здесь доминировало чувство сладострастия, а вовсе не желание исправить провинившуюся воспитанницу или ученицу. По крайней мере, Абеляр с поэтическим огнем описывает те сладкие воспоминания, которые запечатлелись у него по поводу наказания Элоизы.
В те времена, когда считалось модным наказывать пажей и других подчиненных розгой, пристрастие к этому доходило зачастую до крайне обширных размеров, причем некоторые барыньки особенно отличались на этом попроще домашнего владычества. Если для наказания являлось серьезное основание и предпринимавшая его барыня отличалась умом, то она убеждена была, конечно, в хороших результатах телесного наказания, хотя в то же время нельзя не упомянуть в данном случае также и об анатомическом любопытстве, если можно так выразиться, равно как и о неопределенном внутреннем ощущении. Те же особы, которые не могли заслужить названия натур чистых, искали чаще всего в наказаниях мужской прислуги (да и женской) удовлетворения своей похоти.
В своей "Исповеди" Руссо совершенно ясно указывает на царящее в нем пристрастие к розге. Он говорит, что розга вместо того, чтобы вести его на путь исправления, порождала в нем желание почаще подвергаться телесным наказаниям. При этом его желание нельзя было назвать мимолетным, скоропреходящим, нет! оно сопровождало большую часть жизни этого великого человека. Восьмилетним ребенком Руссо вместе с другими мальчиками был отдан на воспитание к одной девице, по фамилии Ламберсье. Ей было тридцать лет от роду, и она была известна своими материнскими чувствами по отношению ко вверенным ее попечению питомцам. Но это не мешало ей временами применять к ним также материнские наказания. И Руссо подвергся общей участи: в один прекрасный день мадемуазель Ламберсье разложила его на своих коленях и высекла. Но, несмотря на испытанную им боль, а также и на стыд вследствие наказания, он, по его собственным словам, ощутил страстное желание снова подвергнуться порке и с этой целью выдумывал всякие подходящие и неподходящие предлоги. Мадемуазель Ламберсье, к его огорчению, была чуткой наблюдательницей и, когда заметила, что удары не достигают преследуемой его цели, никогда больше Руссо порке не подвергала. Его страсть к применению розги именно женской рукой была настолько велика, что он старался найти общество девочек и затевал с ними игру в "школу", заставляя тех из них, которые брали на себя роль учительницы, наказывать его розгами. Его фантазия была сильно занята тем умственным удовлетворением, которое обнаружилось у него при наказании госпожой Ламберсье розгами, и каждую молодую девушку он старался представить себе в роли учительницы. А так как он не имел возможности высказаться по поводу поражавшей его страсти к телесным наказаниям, то он витал в области фантазий, представляя себя лежащим под розгами своей возлюбленной. Особенное блаженство испытывал он при представлении наказания себя рукою мадемуазель де Бульсон, которую он любил сумасбродно; но чувство стыдливости не позволяло молодому Руссо попросить девушку привести его страстное желание в исполнение. О своей извращенной и тем не менее всецело покорившей его страсти Руссо подробно распространялся в своей "Новой Элоизе", где он молит Святого Преукса о торжественном наказании за учиненные грехи и проступки.