Как Хоукмун и предсказывал, Мелиадус не стал тратить время на поиски летучего отряда. Его нетерпеливое желание добраться до Камарга пересиливало даже ненависть к бывшему пленнику. Впрочем, барон наверняка рассудил, что после взятия Камарга у него будет полно времени, чтобы разделаться с Хоукмуном.
Однажды, в предрассветный час, они все же столкнулись лицом к лицу. Герцог Кёльнский со своими всадниками метался между палатками и лагерными кострами, сразив к тому времени многих и уже собираясь уходить, а Мелиадус лично привел на помощь гибнущему лагерю небольшой отряд кавалеристов-Волков. Завидев Хоукмуна – тот как раз прикончил двоих солдат, запутавшихся в ткани рухнувшей палатки, – барон кинулся на него, обнажая меч. Сталь встретила сталь; приняв удар на клинок, Хоукмун надавил, не давая противнику высвободить оружие, и продолжал давить, вынуждая рычащего от напряжения и ненависти Мелиадуса заводить руку все дальше назад.
– Благодарю тебя, барон. Похоже, от твоего угощенья в Лондре я стал сильнее.
– Что ж, Хоукмун, – негромкий голос барона дрожал от ярости, – понятия не имею, как ты вышел из-под власти Черного Камня, но тебя ждет участь в тысячу раз худшая, чем та, какой ты избежал. Я возьму Камарг, и ты снова станешь моим узником.
Хоукмун поддел концом клинка медную крестовину меча Мелиадуса, развернул руку, и оружие противника отлетело в сторону. Он занес было меч для последнего удара, но понял, что к ним бежит слишком много гранбретанских солдат.
– Пора уходить, барон, хоть мне и жаль. Я припомню твое обещание, когда ты будешь моим узником!
Он развернул лошадь и со смехом умчался, выводя свой отряд из охваченного паникой лагеря. Яростно махнув рукой, Мелиадус спешился, чтобы поднять меч.
– Выскочка! Не успеет закончиться месяц, как он будет валяться у меня в ногах!
Настал день, когда Хоукмун со своими всадниками выехал не для того, чтобы атаковать войска Мелиадуса, – он галопом пронесся по болотистой местности, лежавшей ниже подножья холмов, туда, где его отряд дожидались граф Брасс, Леопольд фон Виллах и армия Камарга. Высокие темные башни, почти такие же древние, как сам Камарг, нависали над болотами. Теперь на их стенах было уже не по одному часовому и рыла диковинных орудий торчали почти из всех бойниц.
Лошадь Хоукмуна вскарабкалась на холм, приближаясь к одиноко стоявшей фигуре графа Брасса, который с большой теплотой и облегчением заулыбался, узнав молодого герцога.
– Я рад, что сохранил тебе жизнь, герцог Кёльнский. Ты сделал всё, что было запланировано, и сохранил при этом бо́льшую часть своего отряда. Думаю, я в свои молодые годы не справился бы лучше.
– Благодарю тебя, граф Брасс. Но пора готовиться. Барон Мелиадус следует за нами примерно в полудне пути.
К дальней стороне холма меж тем подтягивались силы камаргцев, в основном пехотинцы.
Их было не больше тысячи, и по сравнению с могучей волной, катившейся им навстречу, это казалось несущественной мелочью. Силы врага превосходили камаргцев по меньшей мере в двадцать раз, а может быть и дважды по двадцать.
Граф Брасс правильно прочитал выражение лица Хоукмуна.
– Не бойся, парень. Чтобы противостоять этому вторжению, у нас есть оружие получше мечей.
Хоукмун ошибся, полагая, что границ Камарга гранбретанцы достигнут за полдня пути. Те решили сделать привал, и только к полудню следующего дня камаргцы увидели приближающееся войско. Противник двигался по плоской равнине широким веером.
Каждое каре пехоты и кавалерии состояло из членов одного ордена, каждый член ордена торжественно клялся защищать других, будь они живые или мертвые. Эта система была одной из составляющих великой силы Гранбретани, поскольку означала, что ни один человек не отступит, если только не получит особый приказ от главы своего ордена.
Граф Брасс наблюдал за приближением врага. По одну руку от него был Дориан Хоукмун, по другую – Леопольд фон Виллах. Все трое восседали верхом. Отдавать приказы будет лорд-хранитель Камарга. Вот сейчас начнется настоящая битва, думал Хоукмун, и пока что трудно понять, как ее выиграть. Уж не слишком ли самонадеян граф?