Что касается вожаков и активных участников движения, то они выведены здесь Лесковым исключительно в образах карикатурных и отрицательных, представлены либо явными авантюристами и негодяями, как Павел Горданов, либо глупцами и пошляками, как Иосаф Висленев (характерны уже и сами эти фамилии, содержащие довольно прозрачные намеки на духовные качества героев). В содержании этого антинигилистического романа Лескова нет и намека на серьезный разбор идей демократического движения. Есть только злобное желание представить демократический кружок кучкою проходимцев и глупцов, стремящихся найти «место под солнцем», подступ к деньгам и личному благополучию.
Не менее резкую эволюцию наблюдаем мы и в форме этого романа. В первом романе Лескова перед нами еще является попытка вложить критику демократического движения в рамки широкого реалистического повествования, дать картину жизни различных слоев современного общества. Во втором романе автор порывает с этими принципами. Место широкой картины социальной жизни занимает хитро сплетенная интрига, которой автор пытается придать некий обобщенный символический смысл. Перед нами типичный авантюрный роман, подменяющий интерес к типам и социальным обстоятельствам интересом к внешней сюжетной линии, ошеломляющий читателя всякого рода тайнами, ловкими ходами и изломами надуманной фабулы. Основное действие романа составляют похождения Горданова и его бывшей возлюбленной — жены богатого помещика Глафиры Бодростиной. Глафира призывает Горданова для того, чтобы помочь ей избавиться от мужа и овладеть его наследством. История уничтожения завещания Бодростина, последующего его убийства и составляет основной интерес романа. Рядом идет другая невероятная история, основанная на соперничестве двух главных проходимцев — Гор-
данова и Кишенского. Кишенский, этот, по словам автора, «литератор, ростовщик, революционер и полициант», надувает другого «доку», своего соперника. До какой степени неправдоподобия доводится интрига в романе, хорошо показывает история с Висленевым. Горданов просто — на- цросто запродает за несколько тысяч своего друга Висленева Кишен- скому: он передает Кишенскому рукопись крамольной статьи Висленева, и последнего с помощью запугивания и шантажа заставляют жениться на любовнице Кишенского, держат его в кабале, своего рода крепостной зависимости.
Малоправдоподобная, бьющая на эффект интрига дополнительно уснащена таинственными персонажами, позаимствованными из старого «романа тайн». Тут появляются и глухонемая ясновидящая девочка, и полусумасшедший помещик — медиум, и загадочный сыщик, расследующий обстоятельства убийства Бодростина. Автор прибегает к излюбленным стилевым приемам авантюрного романа: разрыву композиции, намеренному запутыванию действия, броским, интригующим названиям глав и частей (ср., например, «Бездна призывает бездну», «Кровь», «Дока на доку нашел», «Ходит сон и дрема говорит», «Темные силы» и т. д.).[158]
До известной степени особняком в этой серии антинигилистических романов 70–х годов стоит роман кн. В. П. Мещерского «Тайны современного Петербурга» в четырех частях (1876–1877). Крайне реакционный публицист и журналист, кн. Мещерский задумал создать сатирический роман — памфлет, посвященный изображению различных социальных слоев Петербурга: людей света, промышленников и спекулянтов, петербургской бюрократии, разночинцев. Роману придана форма повествования о совершенно фантастических похождениях и неожиданных встречах некоего магистра прав Степана Боба, поставившего себе целью создать общество для спасения жертв современного «реализма» и приведения их в лоно христианства. Неожиданный по своей форме (с одной стороны, попытка воскресить манеру сатирически — памфлетного романа XVIII века, а с другой — явно подражание «Парижским тайнам» Э. Сю) и достаточно бездарный по исполнению (роман написан крайне примитивным и часто неправильным и неряшливым языком), этот роман тем не менее по некоторым своим идеям предваряет линию антинигилистических романов реакционных дворянских писателей 80–х годов (трилогия Маркевича, «Злой дух» Авсеенко и т. д.). Герой романа Степан Боб в своих благонамеренных похождениях постоянно переходит из подвала, где ютится нищий студент — нигилист Емельянов со своей сестрой, в великосветскую гостиную графини Ребровой — покровительницы «реального образования», в игорный дом, куда собираются кокотки и их богатые покровители, в приемную крупного дельца — адвоката, на прием к генералу Крикунову, ведающему секретной службой, и к главе духовного ведомства, и везде он находит притон нигилизма. С точки зрения этого архиреак- ционного публициста, нигилизмом, т. е. безверием, заражены все: студенты, перебивающиеся на случайные скудные заработки, финансовые тузы, служащие Мамону, представители высшего света, покровительствующие материализму, петербургские бюрократы, зараженные либерализмом и смотрящие сквозь пальцы на это повальное распространение нигилизма. В основе этого нигилизма, по Мещерскому, лежат бездушный эгоизм, страсть к наживе, поклонение деньгам и всеобщий разврат. Избавление от этого бедствия он видит только в обращении к православию и в решительном отказе властей от либерализма по отношению к этой «заразе». Приемы «портретирования» нигилистов в романе уже достаточно привычные. Стриженые волосы у женщин и длинные у мужчин, траур под ногтями, крикливые и бессодержательные речи, шумные и бестолковые сборища, призывы к откровенному разврату — все это было уже прочно усвоено антинигилистической беллетристикой. Но есть в романе Мещерского один тематический поворот, очень симптоматичный для дальнейшей эволюции антинигилистической темы.
158
О романе «На ножах» более подробно см. в главе X «Роман — хроника Лескова» (стр. 420–424 настоящего тома).