Вслед за этим Суворов подошел к столу диктовать приказ.
«Мы вышли, — писал Багратион, — от Александра Васильевича с восторженным чувством, с самоотвержением, с силою воли духа: победить или умереть со славою, закрыть знамена наших полков телами своими».
Велик народ, который имеет в своей истории подобный военный совет! Все лучшие качества выказались на нем в лице военачальников наших! А когда они зажгли своими чувствами офицеров и солдат, то войска снова были готовы на какие угодно подвиги, к каким угодно лишениям.
Двухдневные бои в Кленской и Мутенской долинах. Сущность приказа Суворова от 18 сентября заключалась в том, чтобы идти к Гларису, а если французы преградят дорогу, пробиться силой. В тот же день, 18 сентября, Ауфенберг должен был двинуться к горе Брагель (по дороге на Гларис), сбить здесь французов и теснить возможно дальше. На следующий день за Ауфенбергом назначено было идти Багратиону, за ним — дивизии Швейковского. Розенберг и Ферстер (из корпуса Дерфельдена) оставлены в Мутенской долине, чтобы удерживать стоявшего у Швица противника, пока все прочие войска и вьюки не пройдут через Брагель.
Ауфенберг 18-го же двинулся, сбил на горе Брагель неприятельский пост и спустился в Кленталь.
На другой день двинулся и Багратион, а за ним Швейковский (всего 6 тысяч). После перехода через хребет Росшток Брагель не удивила наших войск, хотя подъем и спуск были очень трудны. Только к трем часам дня Багратион спустился к Кленталь, где Ауфенберг с утра уже был в бою с Молитором, который, уверенный, что Суворов погибнет в Мутенской долине, послал Ауфенбергу предложение о сдаче. Ауфенберг уже вел переговоры, когда подоспел Багратион. Ударом в лоб и обходом егерями с обоих флангов он сбил Молитора и прижал к теснине между озером и отвесными горами.
После 16-часового боя выход в долину Линты был все же в наших руках.
В то же время и Розенберг блистательно выполнял свою задачу в Мутенской долине, имея 4 тысячи человек. Когда же на другой день Розенбергу предстояло отступить в виду сильного врага, он вышел из положения военной хитростью, послав в Швиц приказ приготовить на 21 сентября продовольствие на 12 тысяч русских войск, и французы в Швице весь день 21-го не трогались с места, ожидая нападения.
Между тем Розенберг тихо снялся с бивака и пошел к Гларису. К концу дня Масена обнаружил обман, но преследовать было поздно. Тогда он повел свои войска кругом на соединение с Молитором, а Розенберг продолжал движение. Испытав страшные лишения, проведя две ночи без топлива среди снежной пустыни, он только 23-го пришел в Гларис. Заслуги Розенберга громадны, и ими он совершенно искупил свои просчеты в Басиньяно и на Сен-Готарде.
Окончание Швейцарского похода. Ожидая Розенберга, Суворов стоял у Нетсталя. 23-го у Глариса собрались все войска. Изнуренные горным походом, голодом, тяжелыми боями, оборванные, босые, без патронов и артиллерии, они казались сборищем нищих. Лишения были столь велики, что даже генерал Ребиндер последние дни ходил, обернув ступни ног кусками сукна от мундира. Но по внутреннему своему состоянию это были все те же чудо-богатыри.
Двумя ночными переходами Суворов отделился от французов; французы заметили движение, когда большая часть войска уже снялась с биваков. Но этот путь был еще труднее, чем все прежние: по узкой тропе шло движение поодиночке. Тропа была почти непроходима и местами представляла узкий обледенелый карниз, покрытый снегом.
Только к полудню собрались войска в д. Паникс, а после небольшого привала перешли в Иланце. Здесь стоял Линкен; Ауфенберг был у Кура, Елачич и Петраш растянулись от Кура до Боденского озера. Грозный снеговой хребет прикрыл союзников от неприятеля. В Иланце наши обогрелись, а на следующий день в Куре нашли обильные запасы. Мгновенно все оживились; усталость и страдания были отринуты; раздалась веселая русская песня, слышались шутки.
Швейцарский поход был кончен. Из 20 тысяч человек, выступивших из Италии, в Кур пришло около 15 тысяч. Более 1600 человек были убиты, упали в пропасти и замерзли, 3500 человек ранены, — но ни одного отставшего. Масена говорил впоследствии, что за один этот поход он отдал бы все свои 48 походов.
Возвращение Суворова в Россию. Европа следила за Швейцарским походом с замиранием сердца, а когда в конце октября были получены верные сведения об исходе похода, то ликованию русского общества не было конца. «Побеждая всюду и во всю жизнь вашу врагов отечества, — писал Государь, — недоставало вам одного рода славы — преодолеть и самую природу; но вы и над нею одержали ныне верх».
29 октября Суворову пожаловано звание генералиссимуса, и Военной коллегии повелено вести с ним переписку не указами, а сообщениями.