При таких условиях лучшее достояние Екатерининской армии, давшее столько блестящих и искусных побед — частный почин, самостоятельность и самодеятельность, — были сведены на нет. Взамен их укоренилось требование слепого, нерассуждающего повиновения и безусловного исполнения, без малейшего нарушения устава, который несомненно, однако, не мог предусмотреть всю бесконечно разнообразную обстановку деятельности.
Все это приводило к тому, что здоровые духовные основы в армии подрывались, нравственный элемент в деле боевой подготовки армии не выдвигался на подобающее ему место, высокий дух армии мало-помалу исчезал. Этому способствовал также целый ряд мер, которые умаляли выдающиеся заслуги славных боевых деятелей предшествовавшего царствования, выдвигали в первые ряды военачальников людей бездарных, непросвещенных, не имеющих за собой никаких заслуг, роняли служебное, человеческое достоинство не только нижних чинов, но и офицеров и даже генералов. К таким мерам нужно отнести нижеследующее.
В первый же год царствования Павла I во время ничем не нарушаемого мира в стране семь генералов были произведены в фельдмаршалы. Желание дать каждому полку шефа в генеральском чине повело за собой большое производство в этот чин, причем при назначении шефов фельдмаршалы были поставлены в общий список генералов, получая такое же назначение шефами, как и только что произведенные в генеральский чин гатчинцы. Суворов по этому поводу писал: «Фельдмаршалы кассированы без прослуг в общем генералитете… В Москве я безгласен и для декорации величества».
Массе лиц из гатчинцев были пожалованы ордена без всяких видимых заслуг с их стороны. Наказание арестом даже генералов применялось крайне широко за малейшие, чисто формальные нарушения в несении службы. Нередко за ничтожные провинности офицеры и генералы исключались со службы, причем соответствующие приказы редактировались в крайне обидных и даже оскорбительных для увольняемых выражениях. Все это подрывало уважение к наградам, роняло чинопочитание, расшатывало дисциплину, ставило в первые ряды людей, совершенно не заслуживающих этого, и в то же время обесценивало людей, действительно выдающихся.
Значение императора Павла в истории военного искусства в России
В царствование императора Павла была сделана вторая, после Петра III, попытка в развитии русского военного искусства свернуть на чуждый нам путь заимствований с Запада. Но если при Петре III эта попытка, к счастью, не имела успеха, то, к сожалению, новый опыт на этом ложном пути, повторенном сыном Петра III, императором Павлом, имел другие результаты.
По сравнению с предыдущей блестящей эпохой царствования Екатерины Великой эпоха императора Павла характеризуется полным отказом от начал, служивших основанием в различных отраслях государственной деятельности предшествующего царствования, а именно: самостоятельности, самодеятельности и частного почина — и культивирования как раз обратного направления. Хронологическая близость двух эпох со столь противоположными направлениями неминуемо должна была повлечь за собой некоторую двойственность в характере деятельности различных частей государственной машины в царствование императора Павла и сказаться на результатах этой деятельности.
С одной стороны, устанавливается новая система в организации вооруженной силы, а главное — в деле обучения и воспитания армии, без всякого уважения к системе предыдущего царствования и к боевому опыту всей нашей предшествующей истории; с другой же стороны, на годы царствования императора Павла выпадает блестящая боевая деятельность Суворова, дающая высочайшие положительные образцы русского военного искусства.
Отмеченная двойственность и видимое несоответствие между мирной жизнью армии и ее боевой деятельностью не содержит, однако, в себе противоречия. Суворов — это отзвук блестящего царствования Екатерины Великой, его боевая деятельность и такая же деятельность армии, ему подчиненной, независимо от его гения, есть результат системы предшествующего царствования, системы, положительные результаты которой проявились, несмотря на крайне неблагоприятные для этого условия. В деяниях Суворова сказались, таким образом, живучесть и жизненность системы Екатерины, несмотря на некоторые ее недостатки. Гений Суворова, его необычайная боевая деятельность, его военное искусство чисто русского характера не могли не произвести впечатления на увлекающегося и нервного Павла, не могли не захватить его, обладающего пылкой и благородной душой.