Осмотрев местность, Раевский склонился на предложение Паскевича и немедленно приказал пехоте отходить к Смоленску, а коннице оставаться на месте и поддерживать огни на покинутых пехотой местах.
Позиция для боя была занята следующим образом: на правом крыле, где вероятнее всего было ожидать атаку, стал Паскевич; он расположил шесть батальонов 26-й дивизии в прикрытии, два орудия для обстреливания Красненской дороги и 18 орудий поставил в Королевский бастион; по стене был разбросан Виленский полк. Бригада Ставицкого (27-й дивизии) с 24 орудиями заняла кладбище впереди Мстиславльского предместья, а восемь батальонов с 24 орудиями 12-й пехотной дивизии остались в самом предместье. На левом крыле, около Рославльской дороги, стали два батальона с четырьмя орудиями, а за ними, в Никольском предместье, — остальная бригада 27-й дивизии. Несколько сотен выздоравливавших из госпиталей были вооружены и рассыпаны для обороны городской стены. Коннице приказано было разведывать и действовать на левом фланге. Ночью прибыли на подкрепление Раевского Новороссийский драгунский и Литовский уланский полки.
Ночь с 3 на 4 августа Наполеон провел в новом архиерейском дворе, в 7 верстах от Смоленска. С зарей 4-го он выехал к авангарду, составленному из корпуса Нея и конницы Мюрата. Произведя, по обычаю, лично рекогносцировку, Наполеон приказал Нею атаковать город. Он был убежден, что Смоленск обороняет только дивизия Неверовского и что остальные наши войска еще далеко.
Сражение под Смоленском. Первый день — 4 (16) августа. Теснимая неприятелем, наша конница быстро отступила к городу, но уже через полчаса у деревни Чернушки показались три сильные пехотные колонны неприятеля: одна из них шла на Королевский бастион, другая правее — на кладбище, третья — левее, вдоль Днепра, на Красненское предместье. Наши 70 орудий открыли огонь. Французы геройски шли в атаку, неся огромные потери от наших ядер и картечи, дошли до рва и уже поднялись было на гласис, но Орловский полк своим огнем удержал противника и заставил его скрыться в овраге. Неоднократные попытки французов возобновить удар были отбиваемы, как и первая. Масса убитых и раненых наполняла ров. Первый боевой пыл врага, по-видимому, остыл. Тогда Паскевич приказал Орловскому полку ударить в штыки; вместе с ним пошли в атаку Ладожский и Нижегородский полки; неприятель был выбит из рва и отброшен далеко назад. Паскевич запретил нашим увлекаться преследованием и снова занял свою первоначальную позицию. Вскоре неприятель был подкреплен и снова повел атаку, дошел до гребня оврага, но не двигался дальше, ограничиваясь одной перестрелкой. В центре стрелки и колонны неприятеля приближались к русским батареям и выдвинули свою артиллерию. Их встретили сперва картечью, потом последовало общее «ура!». Неприятель и здесь был отбит. На Никольское предместье атаки не было.
Французская армия перед Смоленском (с гравюры Адама)
К 9 часам утра на поле сражения стала развертываться вся армия Наполеона, но в это время Раевский получил от Багратиона следующую записку: «Друг мой! Я не иду, а бегу; желал бы иметь крылья, чтобы скорее соединиться с тобой. Держись. Бог тебе помощник!». Легче стало на душе Раевского, но возникал вопрос — удастся ли додержаться до прибытия выручки, так как перед ним развертывались целые тучи стрелков и выдвигались огромные батареи. Артиллерия эта, на наше счастье, била стены Смоленска, стараясь их обрушить, поэтому наши за прикрытием теряли немного людей. Горожане обоего пола выходили на поле сражения и на руках уносили в город тяжелораненых.
Около полудня показалась за рекой колонна войск Багратиона. Вначале Багратион хотел переправиться у Катани, где навел было и мост, но, узнав, что Наполеон уже миновал Корытню, снял мост и быстро двинулся по правому берегу Днепра к Смоленску. С высокого берега реки были видны все поле сражения и действия Раевского против французов; несмотря на утомительный ночной переход в 30 верст, войска просто бежали на помощь героям-товарищам. Наполеон, завидя наши войска, уже предвкушал давно желанный день — дать генеральное сражение русским — и радостно воскликнул: «Наконец русские в моих руках!»