Это, естественно, вело к ограничению свободы и прав крестьянства, которое не могло мириться со своим закрепощением. И так как раздвигающиеся границы страны надо было оборонять, то правительство не препятствовало перемещению людей на окраины, и недовольное население уходило на свободные рубежи.
Наряду с этим в царствование Иоанна IV развились до громадных размеров столкновения и пререкания между боярами и государем, начавшиеся еще при Иоанне III и Василии III. Иоанн же IV, введя опричину, обострил недовольства среди боярства.
Трудно жилось и мелкому служилому люду. На нем лежала вся тяжесть военной службы, обременяемая непрерывными войнами, и охрана государственных границ; между тем средств для существования не было почти никаких.
Но дальше дела пошли еще хуже. Трон Иоанна IV унаследовал его слабоумный сын, Федор, и государством правили сначала ближние бояре, а с 1586 г. — шурин царя, Борис Годунов. Вследствие этого ко всему прочему прибавилась борьба за власть между боярами.
События, развернувшиеся после смерти Иоанна, собственно говоря, и следует считать началом так называемого Смутного времени. Ужесточающаяся борьба между боярами оказывала растлевающее воздействие на жизнь русского общества. Не изменилось положение вещей и после смерти Федора Иоанновича, когда царем был избран Борис Годунов.
Правда, говорят, что после смерти Грозного, благодаря деятельности Бориса Годунова, на Руси настали спокойствие и сравнительное благополучие. Но такая перемена в общественной жизни мало отразилась на судьбах воинов, да и продолжалась она недолго: происки бояр, убийство царевича Дмитрия, страшный голод, постигший Русь в 1601 г., вспышка разбоев и грабежей как следствие этого голода, наконец, появление в 1601 г. слухов о том, что царевич Дмитрий жив, — все это лихорадило общество.
Правящие круги более всего были заняты не государственными, а своими личными делами.
В-третьих, Борис Годунов был умным правителем и искусным дипломатом, но не любил военного дела.
Обиженное и завистливое боярство, потерпевшее неудачу в своих происках против Бориса Годунова, после смерти Федора Иоанновича, прибегло к новому страшному орудию разрушения страны — поддержке самозванца Лжедмитрия I. В стране начался полнейший развал. Бояре же, видя в самозванце только средство избавиться от Бориса, переходили на сторону Лжедмитрия и тем впервые привлекли русские войска к решению вопросов внутренней жизни — главным образом, занятия царского престола.
Но вот что надо оговорить здесь. Судорожно хватаясь как за спасителя за призрачную тень законного царя, наследника Иоанна Васильевича Грозного, наш народ ввергся в начале XVII в. в пучину Смутного времени, руководимый горячим желанием вернуть России законную неограниченную царскую власть и скинуть бремя боярских насилий. Ясно, какое удобное время для натиска на Русь представляло все это междоусобие ее исконным врагам и соперникам. И вот уже и измена изнутри, и натиск снаружи начинают колебать Русь до основания. После убийства Лжедмитрия I появляется второй самозванец. Игрушка в руках бояр и поляков, Лжедмитрий II, сразу же прозванный вором, руководимый хитрым и даровитым Рожинским и поддерживаемый известными польскими вождями Сапегой, Лисовским, в июне 1608 г. создает Тушинский лагерь в 13 верстах от Москвы, куда стекается всякого рода сброд из вольных людей.
23 сентября 1608 г. Сапега с 30-тысячным войском вышел из Тушинского лагеря и обложил Троице-Сергиеву лавру, где не было и 3 тысяч бойцов. С 1 октября он повел осадные работы, 12 октября пошел на общий приступ, но был отбит и преследуем, после чего назначил взорвать 9 ноября юго-восточную часть стены лавры через заранее подведенный к ней подкоп. Но Бог судил иначе: смелой вылазкой в ночь на 9 ноября осажденные разрушили замыслы врага, взорвали подкоп, при этом нанеся врагу убыль до 2 тысяч человек, разрушили осадные укрепления и захватили часть орудий и боеприпасов, потеряв в ходе операции лишь немногим более 200 человек. Сапега перешел тогда на тесное обложение, которое продолжалось до мая 1609 г. Голод, болезни и — чего греха таить — внутренние раздоры истомили и измучили защитников. К весне их убыль превысила 2 тысячи человек, и 30-тысячному врагу, всегда сытому, бодрому и свежему, противостояли лишь 1 тысяча бойцов, от слабости едва державших в руках оружие. Однако долг пересилил все.
Осада Троице-Сергиевой лавры (с картины Милорадовича)
Два жестоких общих приступа, 27 мая и 28 июля 1609 г., вновь были отбиты — последний всего 200 бойцами с женщинами и детьми, — и оба раза защитники находят в себе силы преследовать врага — воистину подвиг нечеловеческий, сверхъестественный!.. Сапега продолжает осаду, а лавра гордо стоит еще полгода, не только не склоняясь перед врагом, но даже все время беспокоя его вылазками…