Второй день — 5 (17) августа. Весь вечер 4 августа и в ночь на 5-е подходили французские корпуса, и к утру 5-го обнаружилось развертывание для боя всей армии Наполеона: на левом крыле у Днепра был 3-й корпус Нея; правее его, на дорогах Красненской и Мстиславской — 1-й корпус Даву; далее вправо — 5-й корпус Понятовского, а на самом правом крыле — кавалерия Мюрата. Гвардия составляла резерв за корпусом Даву. 4-й корпус вице-короля Евгения остался на Красненской дороге, между Корытней и Любной, на случай попытки русских переправиться через Днепр и атаковать французскую армию с тыла. 8-й корпусом Жюно, назначенный примкнуть к правому флангу, сбился с дороги и прибыл на поле сражения около 5 часов пополудни.
Армия французов развернулась полукружьем, упершись обоими флангами в Днепр.
К ночи с 4 на 5 августа обе наши армии тоже собрались у Петербургского предместья, под Смоленском. Все радовались, что избежали катастрофы, и поздравляли Раевского и Паскевича с одержанной ими победой и спасением Смоленска.
Причина успеха нашего 4 августа, конечно, зависела и от Наполеона, рассчитывавшего, как и под Витебском 16 июля, разгромить русских в генеральном сражении на следующий день, и в обоих случаях выпустившего наши армии из-под ударов. Гоняясь за предполагаемым огромным успехом, он упускал малый, но верный, подтвердив поговорку, что «лучшее есть враг хорошего».
После сосредоточения обеих наших армий под Смоленском предстояло решить: дать ли сражение Наполеону или же продолжать отступление внутрь страны. С болью в душе Багратион уступил Барклаю-де-Толли, настаивавшему на необходимости отступления, так как, по его мнению, сосредоточение всех сил Наполеона под Смоленском обрисовывает его намерение опередить нас в окрестностях Дорогобужа, дабы завладеть Московской дорогой. Поэтому было решено: 1) армии Багратиона отступить к Соловьевой переправе, оставив под Смоленском, за р. Колодней, арьергард князя Горчакова; 2) для прикрытия этого отступления армии Барклая занять одним корпусом Смоленском, а прочим оставаться на правом берегу Днепра, подле города.
Из письма Багратиона к Аракчееву мы увидим, что Барклай-де-Толли обманул своего товарища обещанием не уходить без нужды из-под Смоленска; сам же только об этом и думал.
Ночью с 4 на 5 августа начали приводить план Барклая в исполнение. В Смоленск назначили корпус Дохтурова, который в полночь сменил Раевского и усилен был дивизиями Неверовского и Коновницына, а также бригадой дивизии Колюбакина. Поутру 5 августа 1-я армия заняла высоты на правом берегу Днепра, а 2-я отошла за 12 верст по Московской дороге, отправив вперед разведку во все стороны.
Выступая, князь Багратион доносил государю: «Надеюсь, что военный министр, имея перед Смоленском всю 1-ю армию, удержит Смоленск, а я, в случае покушения неприятеля пройти далее, на Московскую дорогу, буду отражать его».
Корпус Дохтурова занял те же позиции, на которых накануне вел бой корпус Раевского: 24-я дивизия Лихачева стала на правом; 7-я Капцевича, на левом крыле; 3-я Коновницына в резерве; 27-я Неверовского в Раченском предместье. На правом берегу Днепра были выставлены сильные батареи для обстреливания во фланг неприятеля, когда он будет штурмовать город.
На заре Наполеон выехал в поле, ожидая выхода русской армии для генерального сражения, но со стороны Смоленска не было никакого движения, поэтому он разослал приказания для атаки города.
План сражения при Смоленске 5 августа
С восьми часов утра послышались первые выстрелы, а к десяти слились в общую канонаду по всему фронту; передовая пехотная линия противника завязала живой стрелковый бой, и некоторые части даже врывались в предместья, но были опрокинуты назад; к двум часам неприятель даже отошел на пушечный выстрел; огонь затих.
Наполеон все еще льстил себя странной надеждой на то, что русские выйдут из Смоленска и примут сражение впереди города. Надежды его были разрушены донесением с правого фланга, что русские отступают по Московской дороге. Наполеон поскакал к Шеину-Острову. Здесь он сам убедился в движении князя Багратиона, и первой его мыслью было отрезать 2-ю армию от 1-й, для чего он приказал отыскать на Днепре поблизости брод для переправы войск; но найти брод не удалось, и тогда Наполеон решил овладеть Смоленском посредством фронтальной атаки.
В 4 часа пополудни все колонны одновременно двинулись в атаку: Ней — на Красненское предместье, Даву — на Мстиславское и Молоховские ворота, Понятовский атаковал Раченку и выставил батареи для обстреливания моста через Днепр. Часа два Дохтуров выдерживал натиск втрое сильнейшего противника в предместьях, но наконец был вынужден отойти в город; пехота заняла стены, артиллерия — бастионы; вне стены оставалось небольшое число стрелков. Батареи, выставленные нами на правом берегу Днепра, энергично обстреливали атакующего противника, который нес огромные потери. Наши, прикрытые стенами, несли меньший урон. Недаром в старину называли смоленские стены дорогим ожерельем России.
Главный натиск вел корпус Даву на Молоховские ворота, защищаемые дивизией Коновницына. Четырежды пришлось заменять наши четыре орудия, стоявшие у ворот. Сам Коновницын, раненный в руку, не перевязав раны, не выходил из боя. Барклай-де-Толли, следивший с противоположного берега за ходом ожесточенного боя, послал на подкрепление сражавшимся 2-ю дивизию принца Евгения Вюртембергского. Два полка были направлены к Раченке, а с четырьмя остальными принц пошел к Молоховским воротам. Здесь была крайняя нужда в поддержке; передовые части, бывшие впереди стены, в большом расстройстве отступали в город; протискиваясь сквозь толпы отступавших и массы раненых, под ядрами французов принц устремился вперед. Дохтуров, чтобы облегчить отступление, приказал принцу произвести вылазку и прогнать неприятеля, засевшего в ближайших к стене домах. Принц повел тотчас же 4-й егерский полк. Встреченный жестоким огнем, полк было заколебался, но увлеченный примером своего доблестного начальника, бросившегося вперед, полк ворвался в прикрытый путь и сильным батальным огнем остановил покушения неприятеля на ворота. На левом фланге, у Раченки, Неверовский со своей славной 27-й пехотной дивизией блестяще отбил все атаки поляков Понятовского. Ему много содействовала артиллерия 1-й армии, под управлением графа Кутайсова, и присланные на поддержку гвардейские егеря. Неоднократно кидались поляки к стенам, даже врывались в ворота небольшими группами, но уже не возвращались назад.
Видя бесполезность усилий трех корпусов овладеть городом, Наполеон решил произвести последний удар. Стоорудийная батарея, выдвинутая вперед, должна была подготовить штурм. Масса ядер, гранат и картечи посыпалась в город и на головы доблестных его защитников. Во многих местах вспыхнули пожары; все улицы были загромождены повозками с имуществом убегающего населения, войсками. Одни бежали от неприятеля, спасаясь от смерти, другие неслись вперед, на смертный бой с ненавистным врагом. Три дня уже церкви не затворялись, и в них день и ночь было молитвенное служение, где коленопреклоненный народ призывал на помощь силы небесные. Ближе к вечеру, когда началось всенощное служение накануне праздника Преображения Господня, отдано было распоряжение оставить город. Из Благовещенской церкви вынесли чудотворный образ Смоленской Божьей Матери с хоругвями и в благоговейно торжественном шествии направились за город, чтобы передать святыню под охрану русской армии. При последних лучах заходящего солнца, в тихий летний вечер, огонь и дым огромным столбом поднимались к небу.
Последняя отчаянная попытка французов штурмовать город была отбита геройскими его защитниками; с великим трудом спасли и мост — единственное сообщение с армией, но и тогда воины Дохтурова, спереди громимые неприятелем, сзади опаляемые пожаром, не сходили со стен. Поздно вечером, часу в одиннадцатом, канонада прекратилась; враг отступил в предместья.