4) пехота отряда барона Деллинсгаузена заняла Сливно и Ямболе, а кавалерия наступала к Карнобаду;
5) резерв — гренадерский корпус — занимал поэшелонно Казанлык, Эски-Загру и Тырново-Сейменли.
Войска были сильно утомлены и совершенно обносились; на людях были изношенные шинели и полушубки; не было сапог, а вместо фуражек — болгарские шапки и чалмы. Войсковые обозы остались далеко позади; сообщение с левым берегом Дуная было прервано ледоходом. Число отсталых вследствие обморожения ног было так велико, что в батальонах оставалось до 500 человек; кавалерия пострадала меньше, но в эскадронах было не более 80 коней; артиллерия всех колонн наполовину осталась позади; парки были в нескольких переходах, и снаряды везли лишь в передках и передних ходах зарядных ящиков; также мало было и патронов. Но надежда на скорый и славный конец великого дела поддерживала физические силы людей и не давала развиваться болезням, неизменно сопутствующим утомлению и лишениям.
Хотя следовало дать войскам некоторый отдых, чтобы исправить снаряжение, подтянуть артиллерию, парки и обозы, но силы людей уже достигли крайнего предела нервного возбуждения, и приостановка не пошла им на пользу, а потому великий князь, приказав авангарду Скобелева двигаться безостановочно, решил тотчас, как только соберется к Адрианополю весь отряд Гурко, начать общее наступление тремя колоннами: левой — генерала Радецкого — через Кирк-Килиссе и Визу на Деркосо; средней — Скобелева — через Люле-Бургас и Чорлу на Чаталджу; правой — генерал-адъютанта Гурко — от Чорлу к Буюк-Чекмендже; общему резерву генерал-лейтенанта Ганецкого — за войсками средней колонны. Для прикрытия флангов направлены боковые отряды: к стороне Сливно-Ямболе-Бургас — барона Деллинсгаузена и к стороне Демотика — Деде-Агач-Галлиполи — Шаркиой — генерал-лейтенанта Карцова; к стороне р. Арды — генерала Чернозубова. Для защиты тыла оставлены войска в Софии, Филиппополе, на Шипке и в Адрианополе.
Однако дальнейшее наступление к Царьграду было приостановлено заключением перемирия, и войска наши стали в районе Херманлы и Адрианополя, выдвинув передовые отряды к побережью Черного, Мраморного и Эгейского морей.
14 января великий князь телеграфировал государю, прося приготовить в Севастополе десант из одной дивизии с тремя 9-фунтовыми батареями. Турецкие уполномоченные испросили разрешения отправить 16 января через наши аванпосты запрос Порте. На другой день были получены от государя ответы по вопросам, содержащимся в телеграмме от 9-го числа. В случае вступления иностранных флотов в Босфор войти в дружественные сношения с начальниками эскадр относительно водворения общими силами порядка в городе; при наличии иностранного десанта в Константинополе избегать всякого столкновения с ним, оставив войска наши под стенами города; если сами жители Константинополя или представители других держав будут просить о водворении порядка в городе и охранении спокойствия, то констатировать этот факт особым актом и ввести наши войска; ни в коем случае не отступать от сделанного нами Англии заявления, что мы не намерены действовать на Галлиполи. Англия со своей стороны обещала нам ничего не предпринимать для занятия Галлипольского полуострова, а потому и мы не должны давать ей предлог к вмешательству, даже если бы какой-нибудь отряд турецкий находился на полуострове. Достаточно выдвинуть наблюдательный отряд на перешеек, отнюдь не подходя к самому Галлиполи.
Ввиду приближения наших войск к Царьграду государь повелел генерал-адъютанту графу Игнатьеву отправиться в Адрианополь для ведения, совместно с Нелидовым, предварительных переговоров о мире при главной квартире.
18 января турецкие уполномоченные испросили экстренную аудиенцию у великого князя. Были немедленно назначены делегаты: с нашей стороны начальник полевого штаба генерал-адъютант Непокойчицкий и его помощник генерал-майор Левицкий; со стороны турок дивизионный генерал Неджиб-паша и бригадный генерал Осман-паша, пробывший несколько лет в нашем учебном батальоне и в должности военного агента в Петербурге.
Подписание протокола об основаниях мира и условиях перемирия состоялось в 17 часов 19 января. Великий князь заставил турецких уполномоченных строго придерживаться присланного из Петербурга текста, но усилил его требованиями полностью вывести турецкие войска из Болгарии и сдать нам крепости Видин, Рущук и Силистрию в Европе и Эрзурум в Азии; кроме того, русские войска получили право на временное занятие, в продолжение переговоров, известных стратегических пунктов, обозначенных в условиях перемирия, на обоих театрах войны. В последнем отношении встретились некоторые затруднения, когда мы потребовали вывести гарнизоны из константинопольских укреплений между Деркосом и Буюк-Чекмендже, составляющих последний оплот столицы, но турки покорились и этому.
19 января великий князь телеграфировал государю: «Имею счастье поздравить Ваше Величество. Предпринятое Вами святое дело благополучно приведено к концу. Основания мира, предложенные Вашим Величеством, приняты Портой, и протокол сию минуту подписан мною и уполномоченными султана. Перемирие заключено и подписано, и приказания о приостановлении военных действий немедленно отправляются во все отряды и на Кавказ. Все Дунайские крепости, Разград и Эрзурум очищаются турецкими войсками». 22 января во всеподданейшем донесении сказано: «Вся совокупность фактов достаточно свидетельствует о полном поражении, нанесенном Турции славными войсками Вашего Императорского Величества, и о необходимости, в которую султан был поставлен предоставить себя вполне на великодушие русского государя».
В первых числах февраля наши войска расположились следующим образом:
1) Правая колонна — гвардейский корпус — в районе Люле-Бургас-Урша-Селиври;
2) левая колонна — в районе Кирк-Килиссе-Сарая-Мидия;
3) средняя колонна Скобелева — в Чаталдже и окрестностях, в готовности по первому приказанию захватить линию турецких укреплений Деркос-Буюк-Чекмендже;
4) резерв армии — в Херманлы и Хайскиой; в тылу остались 9-й корпус и некоторые части — всего 30 батальонов, 32 эскадрона.
Войска наследника цесаревича занимали Разград, Эски-Джуму, Осман-Базар, Котел и с 8 января Рущук. Отряд генерала Циммермана занял Хаджа-Оглы-Базарджик и Бальчик, выслав полк пехоты и казаков в Силистрию. На низовьях Дуная стояли бригада 36-й пехотной дивизии и Ольвиопольский уланский полк.
29 января великий князь получил уведомление от турецкого министра иностранных дел, что английское правительство в целях защиты своих подданных в Константинополе приказало части своего флота вступить в Дарданеллы и что шесть броненосцев уже пытались войти, но, получив отказ в пропуске, отошли в Безикскую бухту. Великий князь немедленно предупредил Сервера-пашу о последствиях вступления британских морских сил в проливы, указав на возможность занятия нашими войсками высот Константинополя, и отправил в Константинополь для переговоров относительно дружественного вступления наших войск в столицу статского советника Ону.
29 января государь под сильным впечатлением, вызванным политикой Англии, составил такую телеграмму главнокомандующему:
«Вступление английской эскадры в Босфор слагает с нас прежние обязательства, принятые нами относительно Галлиполи и Дарданелл. В случае, если бы англичане сделали где-либо высадку, следует немедленно привести в исполнение предположенное вступление наших войск в Константинополь. Предоставляю тебе в таком случае полную свободу действий на берегах Босфора и Дарданелл, с тем, однако же, чтобы избегать непосредственного столкновения с англичанами, пока они сами не будут действовать враждебно».
Выслушав доклад военного министра и признав, что занятие нашими войсками Константинополя не согласовывалось бы с прежде данными Англии по этому вопросу заявлениями, государь поручил генерал-адъютанту Милютину составить новую телеграмму такого содержания:
«Из Лондона получено официальное извещение, что британский кабинет, узнав от Лаярда об опасном будто бы положении христиан в Константинополе, дать приказание части своего флота идти в Царьград для защиты своих подданных. Нахожу необходимым войти с турецкими уполномоченными в соглашение о вступлении и наших войск в Константинополь с той же целью. Весьма желательно, чтобы вступление это могло исполниться дружественным образом; если же уполномоченные воспротивятся, то нам надобно быть готовыми занять Царьград даже силой. О назначении числа войск предоставляю твоему усмотрению, равно как и выбор времени, когда приступить к исполнению, приняв в соображение действительное очищение турками дунайских крепостей».