Приведшие Елизавету к власти дворяне ограничились ликвидацией господства немцев при дворе, в гвардии и в политике, да ещё подправили декорации: возвратили Сенату его первенствующее значение, восстановили петровский прокурорский надзор и созданную им организацию муниципального управления. Этими внешними переменами всё и ограничилось. Как меланхолично замечено в книге «Государи дома Романовых»: «в исправленные старые мехи не влили нового вина…»
А. С. Пушкин, кажется, обрисовал сразу всю эпоху «бабьего царства»:
«Ничтожные наследники северного исполина [Петра I], изумлённые блеском его величия, с суеверной точностию подражали ему во всём, что только не требовало нового вдохновения. Таким образом, действия правительства были выше собственной его образованности, и добро производилось ненарочно, между тем как азиатское невежество обитало при дворе»[30].
Затем Пушкин делает замечательную сноску: «Доказательства тому — царствование безграмотной Екатерины I, кровавого злодея Бирона и сладострастной Елисаветы».
Администрация Елизаветы яркими людьми не блистала. В центре проявили себя лишь братья П. И. и И. И. Шуваловы и А. П. Бестужев-Рюмин; в губерниях — только два старых петровских сподвижника: знаменитый устроитель Оренбургского края И. И. Неплюев да сибирский губернатор Л. Я. Соймонов. Больше некого назвать в сером море безличных областных правителей. Хотя слово «бюрократия» не было занесено ещё в Россию, это время воистину было временем бюрократов и взяточников.
— Государыня Елизавета Петровна, — сказал съехавшимся во дворец придворным генерал-полицмейстер А. Д. Татищев, — чрезвычайно огорчена донесениями, которые получает из внутренних губерний о многих побегах преступников. Она велела мне изыскать средство к пресечению сего зла: средство это у меня в кармане.
— Какое? — вопросили его.
— Вот оно, — отвечал Татищев, вынимая из кармана новые знаки для клеймения. — Теперь, если преступники и будут бегать, так легко их ловить.
— Но, — возразил ему один присутствовавший, — бывают случаи, когда иногда невинный получает наказание и потом невинность его обнаруживается: каким образом избавите вы его от поносительных знаков?
— Весьма удобным, — отвечал Татищев с улыбкою, — стоит только к словам «вор» прибавить ещё на лице две литеры «не».
Администрация и судопроизводство находились в расстроенном состоянии. Крестьяне на тиранство помещиков, неправосудие воевод и чиновников отвечали восстаниями, беспрерывными побегами и участием в разбойничьих шайках. На Волге шайки, иногда очень многочисленные, имели на своих лодках пушки, нападали на караваны судов и даже вступали в открытый бой с военными отрядами. Между тем в уголовном законодательстве была отменена смертная казнь.
Рухнула система подготовки дворян к воинской службе. Теперь родители записывали своих детишек в полки капралами, унтер-офицерами и сержантами, а затем держали их при себе до совершеннолетия; старшинство же службы и производство в чины считалось со дня записи. Позже (при Екатерине II) встречались просто смешные случаи. Так, сына А. И. Бибикова записали в гвардию двухлетним младенцем, а в девять лет он был уже произведён в офицеры.
Сама Елизавета проводила время в придворных увеселениях, лишь изредка находя минутку для занятий иностранными делами, и почти не касалась дел внутреннего управления. Страна держалась тем, что, по словам Н. М. Карамзина, «как при Анне, так и при Елизавете Россия текла путём, предписанным ей рукою Петра».
В январе 1762-го Елизавета Петровна умерла. Императором стал Пётр III, внук Петра I от дочери Анны и одновременно двоюродный внук шведского короля Карла XII, заклятого врага Петра. В. О. Ключевский сообщает о нём:
«Вошедши на престол, он сохранил всю мелочность и узость мышления, детские привычки. Вместе с тем в нём пробудилась трусость, соединённая с легкомыслием и беспечностью. Он создал вокруг себя мирок из всякого международного сброда, замкнув себя в нём и отгородив себя от России. Вступив на престол, Пётр редко заканчивал день трезвым. Каждый день заканчивался пирушками в голштинской компании, где говорилось и делалось такое, что, по словам очевидцев, сердце обливалось кровью от стыда за императора Российского. Пётр мало заботился о своём положении и скоро успел вызвать своим образом действий единодушный ропот в обществе».
30
А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 10-и томах, изд. 4-е, Л.: «Наука», 1978, том 8. С. 90.