Тогда же принимаемы были меры для привлечения и вообще православных к покорности римскому престолу. В Вильне существовал уже с 1468 г. монастырь бернардинов, которые и трудились теперь в деле латинской пропаганды между русскими. Великому князю Александру захотелось еще основать в Вильне дом, или монастырь, для монахов доминиканского ордена, занимавшихся преимущественно проповедью католицизма и потому носивших имя проповедников (praedicatores), чтобы они направили свою проповедь против местных схизматиков и еретиков и обращали их в латинство. Папа разрешил это (9 июля 1501 г.), и монастырь доминиканский действительно был основан в Вильне при церкви Святого Духа, бывшей приходскою, и получил разные угодья. Войтех, епископ Виленский, выпросил себе у великого князя Александра право светского меча (gladii secularis), для того будто бы, чтобы пользоваться им в защиту себя, своего духовенства и своих церковных имений от нападений и обид со стороны иноверцев – татар, армян, русских схизматиков и других, но, разумеется, и для того, чтобы побуждать их к принятию латинства. Папа утвердил (9 июля 1501 г.) за епископом это право светского меча. В 10-й день сентября того же года издан папою декрет и относительно крещения православных. Получив известие, говорилось в декрете, что некоторые русские великого княжества Литовского, живущие в областях Виленской, Киевской, Луцкой, Жмудской и других местах, желали бы отказаться от своих греческих заблуждений и принять католичество, но не хотят вновь креститься, папа на основании Флорентийского Собора объявляет не перекрещивать никого из крещенных и по греческому обряду в третьем лице (крещается раб Божий...) и не возбранять им держаться своей церковной обрядности, если только они наперед отрекутся от всех своих заблуждений и обрядов, несогласных с Римскою Церковию и ее обрядом.
Сколько, однако ж, ни заботились и сам папа, и ревнители папства о насаждении унии в Литве, чего ни придумывали и ни предпринимали, их намерениям в настоящий раз не суждено было осуществиться. Главное лицо, на которое преимущественно рассчитывали в этом деле, митрополит Иосиф, скоро скончался. По словам русской летописи, «на него Бог посла недуг – разслабу, и поставлен бысть на митрополию в том недуге, нездрав, и едино лето быв в том сану, и изменися живота», так что кончину его следует относить или к половине, или не далее последних месяцев 1501 г. Великая княгиня Елена, пример которой в случае измены ее православию мог бы оказать огромное влияние на всех православных в Литве, оставалась непоколебимою и, несмотря на то, не была удаляема от своего мужа вопреки приказанию папы. Она находилась при муже и в Кракове, столице Польши, после того как Александр среди величайшего торжества был коронован (1 декабря 1501 г.) на польский престол родным своим братом кардиналом Фридрихом, Краковским архиепископом, и даже пользовалась православным богослужением, отправлявшимся для нее в палатах короля, хотя и не удостоена чести быть коронованною вместе с мужем потому именно, что «упорно держалась веры греческой и не подавала никакой надежды на лучшее, а от уставов Римской Церкви совершенно отвращалась». Этого мало: прежде (в ноябре 1497 г.) Елена жаловалась отцу, что муж, несмотря на ее просьбы, не дает ей никаких волостей, которые были за прежними литовскими великими княгинями, ссылаясь на то, что отец ее позабрал у него много городов и волостей; теперь, именно в 1501 г., Александр пожаловал своей жене первые имения в Могилевской области: Княжиче, Смольняны и другие. О употреблении же строгих мер против Елены, какие предписывал папа Виленскому епископу Войтеху и Краковскому архиепископу Фридриху, конечно, и не думали. Отца ее в Литве теперь очень боялись и не только не хотели раздражать более, а старались как бы предрасположить в свою пользу. Уже после первой, т. е. Ведрошской, победы московских войск над литовскими Александр начал помышлять о примирении с своим тестем и с этою целию обратился к родным своим братьям: Владиславу, королю венгерскому, и Альбрехту, королю польскому, прося их помощи и посредничества. Любопытны слова литовского посла, какими убеждал он венгерского короля от имени Александра: «Ваша королевская милость должны подать помощь нашему государю не только по кровному родству, но и ради св. веры христианской, которая насаждена и утверждена в Литовской земле трудами деда вашего короля Владислава – Ягайла. С тех пор и доныне Русь покушается исказить и искоренить ее – не только Москва, но и некоторые паны из подданных нашего государя, восставали они против отца вашего Казимира, и не ради чего-либо другого, а ради св. веры; потому же восстали они теперь и против вас, сыновей его. Некоторых из них государь наш казнил, а другие убежали к московскому князю, который вместе с ними и объявил нам войну, ссылаясь на то, будто бы у нас, по дошедшим до него слухам, некоторые князья и другие подданные русской веры были принуждены к римской вере». Таким образом, выходит, что со времен Ягайлы в Литве не русских теснили за православную веру, не ее хотели искоренить, а напротив, сами русские покушались искоренить латинскую веру и для того восстали против Казимира и Александра! В генваре 1501 г. действительно прибыли в Москву послы от королей венгерского и польского с ходатайством о мире. Иван Васильевич сказал им, что и сам не рад войне с зятем, что ее вызвали притеснения за веру его дочери Елене и вообще православным в Литве, которых вздумали насильно обращать к латинству, и изъявил готовность к начатию мирных переговоров. А литовскому послу Нарбуту, тогда же прибывшему и вздумавшему, по обычаю, отвергать действительность этих притеснений, Иоанн отвечал подробным их перечислением и напомнил, как еще вначале, когда приехала в Литву Елена, Александр не позволил венчать ее нареченному митрополиту Киевскому Макарию и никому из православных владык, не устроил для нее придворного храма, приставил к ней панов и паней римского закона, а всех прибывших с нею бояр и боярынь отослал назад, оставшихся при ней людей от нее удалил, и если она брала к себе какую-либо княжескую или боярскую дочь греческого закона, то приказывал насильно перекрещивать ее в латинство; затем напомнил, как посылал Александр к Елене отметника – владыку Смоленского, да бискупа Виленского, и бернардинов, а также и ко всем русским, князьям, боярам, жителям Вильны и прочим для совращения их к латинству; понастроил множество божниц римских в Полоцке и других русских городах и приказывал отнимать жен от мужей, детей от отцов и скрещивать их в римскую веру. «А что ты говоришь, – прибавил Иван Васильевич, – будто Александр не нудил нашей дочери и других русских к римскому закону, то ведь это делалось не тайно, а явно, и ведомо то и в наших землях, и всей вашей Руси, и латынам, что он посылал к нашей дочери и ко всей Руси Смоленского владыку, и бискупа, и чернецов бернардинов. Да и ваши люди, которые у нас в плену (после Ведрошской победы), сказывают то же». Впрочем, и литовскому послу, отпуская его, московский государь выразил свою готовность к мирным переговорам и согласие принять послов, которых желал прислать для того в Москву Александр. Но обещанных послов Александр не высылал, и Иван Васильевич после долгих напрасных ожиданий решился продолжать войну. В ноябре 1501 г. московские войска пошли к Мстиславлю, перебили здесь до семи тысяч литовского войска, опустошили всю землю и со множеством пленных возвратились в Москву, а в июле 1502 г. сын великого князя Ивана Васильевича Димитрий отправился с ратью к Смоленску и хотя не мог взять Смоленска, но взял город Оршу и затем произвел страшные опустошения в краях между Сожью и Днепром, между Днепром и Двиной, даже до Березины, выжег посад у Витебска и угрожал Полоцку. Тогда Александр сознал свое бессилие противиться своему могущественному тестю и начал снова искать примирения с ним. В самом начале 1503 г. прибыл в Москву посол от папы и короля венгерского, от того самого папы Александра VI, который писал столько посланий в Литву для совращения православных к латинству и был, хотя и отдаленною, причиною происходившей теперь войны. Посол (Сигизмунд Сантай) ходатайствовал именем папы, чтобы Иоанн примирился с своим зятем и вместе с ним и другими государями Европы вооружился против турок. Иван Васильевич отвечал, что виновником войны – сам Александр, который вздумал принуждать свою жену и вообще русских к латинству, посылал к ним для того отметника Иосифа митрополита, Виленского бискупа и бернардинов и пр., что против неверных москвичи всегда стояли и хотят стоять и что для примирения с Александром в Москве согласны принять его послов. В марте действительно приехали послы от Александра, польские и литовские, и после долгих переговоров хотя не успели заключить вечного мира с Московским государством, но заключили перемирие на шесть лет (от 25 марта 1503 г. до 25 марта 1509 г.). Нам нет нужды излагать, как происходили эти переговоры; остановимся лишь на том, что говорилось тогда относительно православной веры и принуждения Елены и других православных к латинству в Литве.