Выбрать главу

Хотя многих из православных панов увлекло тогда протестантство, но все же еще оставались между ними и приверженные к вере отцов, и усердные к православным храмам и обителям. Князь Януш Козмич Жеславский вместе с материю своею княгинею Анастасиею Гольшанскою, исполняя волю покойного родителя, подарил (12 июня 1556 г.) своему «дворецкому» монастырю во имя Пресвятой Троицы три села со всеми землями и угодьями, данями и доходами, монастырь этот упоминается теперь в первый раз. Князь Константин (Василий) Константинович Острожский, воевода киевский, дал (12 января 1560 г.) Киево-Михайловскому Златоверхому монастырю по просьбе игумена и братии островок Обрубный на верхнем конце Чарторыя, два озера, Петриково и Плоское, и сеножати, которыми монастырь будто бы владел и прежде. Князь Иван Федорович Чарторыйский, справца воеводства Киевского, вместе с наместником киевского воеводы Федором Тишею отдали земельные владения находившегося тогда в запустении Кирилловского монастыря пяти попам замковой Николаевской церкви в Киеве, и король утвердил (23 июня 1565 г.) это даяние. В Слуцке упоминаются два новых монастыря, прежде неизвестные: монастырь святого пророка Илии (1556) и монастырь Николаевский Мороцкий (1558), одолженные своим существованием, вероятно, благочестию слуцких православных князей или граждан. Здесь же кстати упомянем и об усердии молдавского православного господаря Александра, с каким он заботился о сооружении и содержании Успенского храма в городе Львове, принадлежавшего львовскому братству. Храм этот уже давно дал трещины и угрожал падением. Братство само не в состоянии было воздвигнуть его вновь. Окружная грамота митрополита Макария (1547), приглашавшая к пожертвованиям на возобновление этого храма, принесла, верно, мало пользы. Тогда братство обратилось за помощию к молдавскому господарю Александру, который и принял братскую церковь под свое покровительство. Он написал (1558) к королю Сигизмунду Августу и ходатайствовал, чтобы львовские радцы или магистрат уступили православным братчикам за деньги некоторые материалы на сооружение церкви. Потом в продолжение нескольких лет (1558–1566) вел переписку с самими членами братства, неоднократно присылал им деньги на строение храма, приготовил для него сосуды, образа, царские врата, занавесы, ризницу и всю церковную утварь, купил колокола, покрыл его медью, позолотил на нем кресты, доставлял ему воск для свечей и пр. Но тогда как одни более или менее благодетельствовали православным монастырям, другие, называвшиеся еще их патронами, нередко доводили монастыри до совершенного разорения. Например, некто пан Семен Волович, может быть из числа тех Воловичей, которые приняли тогда протестантство, получив от короля (1560) гродненский Коложский монастырь в свое управление, с самого начала повел дело так, что из монастыря разбежались все монахи. Остался было один, которого за его зазорную жизнь вынужден был прогнать сам Волович, наняв для совершения богослужения в монастыре белого священника за небольшую плату. А все доходы монастыря обращал исключительно в свою пользу, всем его имуществом и владениями распоряжался как своею собственностию, и это продолжалось восемь лет, пока король не отдал Коложского монастыря другому такому же пану.

Кончина митрополита Сильвестра случилась, вероятно, в последнюю четверть 1567 г., потому что в это время виленский Троицкий монастырь, который пожалован был королем митрополиту Сильвестру до его живота, король пожаловал уже другому лицу, пану Федору Яцкевичу Белькевичу. Но на преемство митрополиту Сильвестру еще в 1565 г. испрошена была грамота у короля Сигизмунда Августа одним епископом. Это был не кто другой, как владыка Холмский Феодосий Лозовский, который в том же году с такою храбростию отвоевал себе епархию Владимирскую у пана Ивана Борзобогатого-Красенского. Несмотря, однако ж, на королевскую грамоту, так заблаговременно испрошенную, храброму епископу не суждено было сделаться митрополитом, может быть, вследствие этой самой слишком неумеренной храбрости.

II. Митрополит Иона III Протасевич-Островский и Илья Куча

В 1-й половине 1568 г. на кафедру митрополии Киевской и Галицкой возведен был Пинский и Туровский епископ Иона Протасевич-Островский, носивший, впрочем, и в сентябре имя только нареченного митрополита. В том же году (21 сентября) Виленский бискуп Валериан Протасевич-Шушковский, может быть дальний родственник Ионы, судя по фамилии, купил в Вильне за четыре тысячи коп грошей большой каменный дом для иезуитов неподалеку от своего бискупского дома. И если митрополиту Сильвестру при самом вступлении на кафедру суждено было встретить новых врагов православной Церкви в лице протестантов, то преемнику его, Ионе Протасевичу, вскоре по вступлении на кафедру пришлось увидеть пред собою еще более сильных и опасных врагов православия в обществе иезуитов. Протестанты в Литве прежде всего направили свое оружие на латинян и затем уже на православных. Так и иезуиты сначала устремились здесь на протестантов, но вскоре повели борьбу и с православными.

Орден иезуитов, всецело посвятивший себя на служение папству и Римской Церкви против всех ересей, особенно умножившихся в XVI в., утвержден папою Павлом III в 1540 г. А чрез шестнадцать лет иезуиты проникли уже почти во все страны Западной Европы и имели в ней девять своих провинции с провинциалами во главе и, кроме того, три провинции вне Европы: в Бразилии, Ефиопии и Индии. В 1564 г. иезуиты водворились в Польше, именно в Вармии, куда приглашены были местным епископом – кардиналом Станиславом Гозием и где в самое короткое время успели показать себя с самой выгодной стороны в борьбе с протестантами. Этот-то Гозий, который родом был из Вильны, человек весьма умный и просвещенный, отличавшийся величайшею приверженностию к папству, бывший несколько времени председателем на Тридентийском Соборе и пользовавшийся высоким авторитетом во всем католическом мире, дал совет Виленскому бискупу Валериану Протасевичу вызвать в Вильну иезуитов для противодействия усилившимся в ней кальвинистам и другим сектантам. Протасевич с радостию последовал совету и, купив, как мы уже сказали, дом для помещения иезуитов, просил Гозия о присылке их в Вильну. Когда посланные Гозием иезуиты приблизились к Вильне – их было пять: два священника из Ольмюцкой иезуитской коллегии, Вальтазар Гостовин и Андрей Фризий, два при них помощника-лаика и в качестве вождя их вице-провинциал Франциск Суннерий – Протасевич, опасаясь, чтобы на них не сделали здесь нападения еретики, отправил навстречу прибывшим собственный экипаж и отряд вооруженных слуг, под охраною которых достойные ученики Лойолы и въехали в литовскую столицу. Это было в сентябре 1569 г., вскоре после того как окончился пресловутый люблинский сейм (10 января – 12 августа 1569 г.), на котором состоялось окончательное соединение Литвы с Польшею. Таким образом, в один и тот же год совершились два роковые события, имевшие гибельнейшие последствия для всего Западнорусского края и существовавшей в нем православной Церкви. На люблинском сейме утверждена так называемая политическая уния Литвы с Польшею, но то была собственно не уния, не соединение двух государств на равных правах, а подчинение и порабощение одного государства другому, Литовского Польскому, – порабощение, которое повело к постепенному ослаблению и подавлению русской народности и русского языка в Литовском государстве, бывших дотоле здесь господствующими, хотя при заключении Люблинской унии и было постановлено, что литовцы и русские наравне с поляками будут всегда пользоваться всеми своими правами, гражданскими и религиозными, и что для русских все грамоты и указы будут всегда писаться, всякое делопроизводство в судах будет всегда совершаться не иначе как на русском языке. А с прибытием иезуитов в Вильну вновь начались почти уже забытые попытки насадить в Литве так называемую церковную унию, которая наконец и водворилась здесь при содействии иезуитов, и повела к постепенному подавлению православия во всем Западнорусском крае, и сопровождалась непрерывным рядом притеснений и бедствий для православных, не соглашавшихся принять ее, а затем и для самих униатов.