Обратимся теперь к другим делам православной Литовской митрополии, совершавшимся в рассматриваемое нами десятилетие.
Митрополит Иона III Протасевич едва вступил на первосвятительскую кафедру, как показал себя пастырем весьма ревностным и попечительным. Он послал к королю Сигизмунду Августу, находившемуся на гродненском сейме, грамоту, в которой изложил целый ряд просьб о нуждах своей Церкви и духовенства, и тогда же получил от короля ответы, составленные на сейме (25 июня 1568 г.). Замечательны особенно две просьбы митрополита, каких прежде мы никогда не встречали. Он желал искоренить одно из самых главных зол, от которых страдала Западнорусская Церковь, и просил короля, чтобы ни в великом княжестве Литовском, ни в русских княжествах, принадлежащих к Короне, духовные достоинства не были даваемы людям светским и чтобы, если кто из светских получит духовное достоинство и в течение трех месяцев не примет духовного сана, епископы в своих епископиях, а архиепископ в своей архиепископии могли отбирать у таковых достоинства и хлебы духовные и отдавать людям духовным. Король изъявил свое согласие на эту просьбу, признавая ее справедливою, но прибавил, что у тех, кто не захочет принять на себя духовного сана, не сами владыки и митрополит имеют отбирать духовные достоинства и отдавать другим, а должны немедленно извещать о том короля, и он, отбирая у таковых достоинства, будет отдавать иным, по своей господарской воле, кому захочет. Вторая просьба митрополита, вероятно, возбуждена была современными обстоятельствами. Еще в 1563 г., на виленском сейме, Сигизмунд Август вопреки Городельскому постановлению совершенно уравнял православных дворян в своем государстве по гражданским правам с дворянами римской веры и предоставил тем и другим одинаковую возможность занимать всякие должности, даже сенаторские, и это же самое подтвердил теперь вновь на гродненском сейме. Естественно было ожидать, что король не откажется уравнять точно так же и православных архиереев по гражданским правам с архиереями латинскими.
И вот, митрополит Иона осмелился просить, чтобы по тому примеру и обычаю, как бискупы римского закона имеют место и голос в королевской лавице (сенате), и владыки греческого закона могли иметь место и голос в той же королевской раде, как имели предшественники его, митрополита, православные архиепископы. Трудно предположить, чтобы Иона позволил себе высказать здесь пред королем совершенную ложь, ссылаясь на своих предшественников, если бы по крайней мере некоторые из них (например, Григорий Болгарин, Мисаил, Иосиф Болгаринович, угодные латинянам) не заседали иногда в королевской раде, хотя прямых свидетельств о том неизвестно. Сам ли Сигизмунд Август не хотел дать православным владыкам столь важное преимущество или он не встретил согласия на то со стороны сейма, только на эту просьбу последовал ответ: «Его королевская милость отлагает то до иного времени».
Другие просьбы митрополита Ионы, довольно обычные, касались судебных и имущественных прав православных архиереев и всего духовенства. Митрополит просил: а) чтобы король выдал грамоты ко всем обывателям в его государстве с строгим запрещением светским особам вступаться в справы и суды, принадлежащие духовным особам; б) чтобы владык и прочее духовенство по церковным имениям не позывали до вряду (суда) замкового и земского, а судил их сам король, опеке и обороне которого подлежат церковные наданья (пожалованные имения); в) чтобы все стародавние церковные наданья, которые несправедливо, силою забраны многими лицами у церквей Божиих, были возвращены им, каждой по принадлежности, властию короля и г) чтобы все имения архиереев и прочего духовенства по королевским грамотам, чрез верных особ были описаны, обмежеваны и ограждены. На первую просьбу последовал ответ: грамоты о том из королевской канцелярии выданы будут. На вторую: когда дело будет касаться имений, пожалованных самим королем, тогда духовные будут вызываться на суд к королю, а в делах по всем другим имениям будут вызываться в тот суд, в какой следует по Статуту. На третью просьбу: митрополит и владыки имеют указать королю таких лиц, равно и то, когда и что ими взято. На четвертую: король отлагает это до полного сейма, имеющего быть для обывателей великого княжества Литовского с обывателями Польской Короны.
В остальных своих просьбах митрополит касался самого себя и своей епархии. Он просил, чтобы архиепископство Галицкое, по старовечному обычаю, отдано было в его руки и справу: видно, викарий, епископ Львовский, совсем отбился от рук своего архипастыря. Король отложил это, как и дело об обмежевании церковных земель, до полного сейма. Митрополит жаловался королю на виленских граждан, что они забрали к себе грамоты, принадлежащие архиепископии, на пожалованные ей земли и фундуши, и просил, чтобы те грамоты по приказанию короля были у них отобраны. Король предложил митрополиту требовать от мещан те грамоты судебным порядком. Митрополит доносил, что в Новогрудке (его постоянной резиденции) пред тем было десять церквей, имевших стародавние наданья и фундуши, но при производившемся уволочном измерении земель все люди, и земли, и пожитки от тех церквей отобраны и взамен им ничего не дано, так что некоторые церкви опустели, а потому бил челом господарю, чтобы он велел из своих собственных, господарских земель новогрудских отвести для церквей двадцать уволок и в каждой уволоке по два морга сеножати да по два морга леса, а в городе дать попам и церковным служителям свободные домы и огороды. Король отвечал, чтобы ему представлена была точная ведомость, где и что взято и кто и когда взял, а потом он поступит по своему усмотрению.
Какие были последствия изложенных просьб митрополита, по крайней мере некоторых, и ответов короля – это начало обнаруживаться скоро. Король дал обещание митрополиту разослать грамоты о неприкосновенности духовных справ и судов и действительно исполнил. Одна из таких грамот сохранилась, именно данная луцкому и браславскому старосте князю Богушу Корецкому (23 декабря 1568 г.). Из нее прежде всего узнаем, по какому поводу митрополит просил об этом. Он написал к королю на гродненский сейм, что считает весьма нужным, по долгу своего пастырства объехать и обозреть все монастыри и церкви в своей архиепископии, увидеть, как служители Церкви исполняют каждый свои обязанности, устроить, где окажется нужным, чин и порядок в духовных справах и судах, а как сам он при множестве церковных дел не может быть везде, то намерен послать для того в разные места своих посланцев, для беспрепятственной деятельности которых и необходимы королевские грамоты. Изложив все это в грамоте к князю Корецкому, король приказывал ему, чтобы он во всем повете Браславском и Винницком ни сам не вступался ничем в справы и суды духовные и никого не допускал вступаться, чтобы всем архимандритам, игуменам, протопопам, десятинникам, попам и вообще всему духовенству и мирянам велел оказывать по духовным делам всякое послушание посланцам митрополита, и не только посланцам, но и его наместникам, и протопопам, и всем, кого они на то поставят, и чтобы оказывал всем этим лицам с своей стороны всякую помощь, когда они потребуют, и карал непослушных им и непокорных.
Король обещал митрополиту не давать духовных достоинств светским людям и отбирать у них эти достоинства через три месяца, если не согласятся принять духовного сана. Этого обещания король почти вовсе не исполнял. Знаем только, что он отнял виленский Троицкий монастырь у пана Федора Белькевича именно за его несогласие принять духовный сан и пожаловал (15 февраля 1569 г.) самому митрополиту Ионе во внимание к его вполне ревностному пастырскому служению. Но с другой стороны, знаем, что еще в 1568 г. король дал Пинскую и Туровскую епархию пану Андрею Русину-Берестецкому, который и правил ею до самой своей кончины, около половины 1572 г., оставаясь светским паном и нося имя нареченного владыки Пинского и Туровского. Знаем также, что у пана Ивана Борзобогатого-Красенского, который еще с 1567 г. занимал кафедру Луцкую и Острожскую, король не только не отнимал епархии, но, кроме того, пожаловал ему (26 декабря 1569 г.) в пожизненное владение ради его верных заслуг господарю и Речи Посполитой с молодых лет Жидичинский монастырь со всеми селами, фольварками, дворами и доходами. Митрополиту оставалось действовать против этого пана только своими духовными мерами. Несколько раз первосвятитель напоминал ему и убеждал его принять епископский сан, но Красенский не обращал на то никакого внимания. Наконец в октябре 1570 г. митрополит послал пану свою «неблагословенную грамоту», изобразив в ней подробно его непослушание Церкви и высшей церковной власти, и вместе с тем объявил своим окружным посланием всем князьям, боярам и обывателям земли Волынской и всему духовенству Луцкой и Острожской епархий, что нареченного владыку Луцкого и Острожского, пана Ивана Борзобогатого, он, митрополит, «не благословил». После этого только Красенский увидел необходимость согласиться на принятие духовного сана и был посвящен (1571) во епископа, под именем Ионы.