Но если действительно "Поучение к попом" было первоначально только заключительною частию Правила митрополита Кирилла, то отчего же оно отделено от Правила и в некоторых Кормчих встречается гораздо прежде Правила, в других - после, а в некоторых рукописях - вовсе без Правила, как самостоятельное сочинение? Отделено оно могло быть очень легко и с разумною целию. Оно представляет по содержанию своему нечто целое и собственно наставление священникам. Неудивительно, если епископы наши воспользовались им и рассылали его по своим епархиям для наставления лицам духовным, отчего иногда и оглавлялось оно в рукописях: "Поучение епископле к иереом", а в означение источника, откуда заимствовано: "Поучение епископле к иереом Кирилове", или только: "Поучение к попом Кирилове" и под. 447 Примеры подобного отделения частей от целого сочинения у нас бывали: так, отделена была заключительная молитва митрополита Илариона от его "Слова о законе и благодати" и употреблялась в церквах в день новолетия и при других случаях. Кроме того, известно, что наши переписчики нередко позволяли себе подразделять, иногда не совсем удачно, довольно обширные сочинения на части и ставить над частями особые заглавия - так и могло произойти первоначально особое заглавие над заключением Правила митрополита Кирилла: "Поучение к попом". А последующие писцы, приняв это частное заглавие за имя отдельного сочинения, и начали переписывать его отдельно от Правила, отнюдь не имея преднамеренности отделять часть от целого.
В самом поучении находятся два места, которые, по-видимому, противоречат мысли, что оно принадлежит митрополиту Кириллу II. Первое место мы уже приводили; оно читается: "Аз бо, грешный епископ вашь, вся ркох вам и ничего от вас не скрых". Но если достоверно, что епископы от своего лица рассылали иногда это поучение, каждый по своей епархии, они неизбежно должны были изменять в нем, что им не приличествовало, и вместо: "Аз бо, грешный митрополит вашь", писали: "Аз бо, грешный епископ вашь", или: "Аз, смиренный архиепископ", как читаем в некоторых списках и как мог назвать себя и митрополит 448. Другое место следует чрез несколько строк и гораздо более важно: "Аще ли кто от вас недоумеет, мене вопросите; аз же не ленюся вам глаголати. Аще кто вспротивится вашему правоверию, мне повеждьте, аз обличу и от Церкви отжену". Митрополиту так нельзя было сказать ко всем иереям Русской Церкви, имевшим у себя своих епархиальных архиереев. Но и это место могло быть несколько изменено при переписке епископами применительно к их епархиальному служению, а в первоначальном тексте не читалось ли так: "Аще ли кто от вас недоумеет, епископа вопросите; он же не обленится вам глаголати; аще кто вспротивится вашему правоверию, ему повежте, он обличит и от Церкви отженет"? Предположение это представляется тем более вероятным, что и далее в поучении подобное наставление священникам выражено в такой же форме: "Тем подобает с великими вещьми епископ възвестити (по другим спискам: епископа докладывати), да расудити по правилом апостольским и отческим..." Не сказано: "мене..." А что при переписке сочинения прежних авторов у нас делаемы были изменения не только маловажные, но и значительные, об этом нечего и говорить.
Впрочем, считаем нужным заметить, что на основании изложенных нами соображений о "Поучении к попом" как сочинении митрополита Кирилла II, и именно как заключительной части его Правила, мы признаем подлинность этого сочинения только вероятною, а отнюдь не несомненною. Если же смотреть на "Поучение к попом" как на особое сочинение, совершенно отдельное от Правила, в таком случае мы не видим достаточного основания приписывать поучение митрополиту Кириллу II даже с вероятностию, напротив, находим вероятнейшею мысль отца Горского, что оно написано Кириллом, епископом Ростовским, или и другим, жившим во времена владычества монгольского над Россиею.
Третье сочинение - послание к сыну великого князя владимирского Александра вовсе не принадлежит митрополиту Кириллу II и несправедливо ему приписывается. Чтобы убедиться в этом, стоит только снести указания послания с указаниями летописей. 1) Послание писано от епископа Владимирского: "А ныне, сыну княже,- говорит автор,- аз, отец твой, епископ Володимерьскы..." Мог ли митрополит Кирилл называться епископом Владимирским? Мог, но только до 1274 г., потому что, проживая до этого времени большею частию во Владимире, вероятно, сам управлял Владимирскою епархиею, по крайней мере, со смерти (в 1262 г.) Ростовского епископа Кирилла, простиравшего, кажется, свою духовную власть и на Владимир 449. В 1274 г., дав Владимиру особого епископа Серапиона, митрополит удалился в Киев, и ряд епископов Владимирских непрерывно продолжался до конца XIII в. 450 Следовательно, если митрополит Кирилл II мог написать это послание, то никак не позже 1274 г. 2) Послание писано к княжившему во Владимире сыну великого князя владимирского Александра: "Веждь, сыну княже,- говорит Владимирский епископ,- како были велиции князи, твои прадеды и деды, и отец великыи князь Олександр, украсили церковь Божию клирошаны и книгами, и богатили домы великыми десятинами..." Но из всех великих князей владимирских Александром назывался один только святой Александр Невский, а из сынов его княжили во Владимире двое: Димитрий (1276-1294) и Андрей (1294-1304). Следовательно, послание писано между 1276 и 1304 г., когда митрополит Кирилл уже не мог называться епископом Владимирским, потому что во Владимире были свои епископы, хотя и жил до 1280 г. 3) В послании епископ Владимирский напоминает князю о разграблении соборной церкви, которую так украшали и наделяли десятинами предки его и отец: "А ныне... поминаю ти, сыну своему, о церкви Божий, а сам, сыну, ведаешь, церкви та ограблена и домы ея пусты". Когда же это Владимирская соборная церковь была ограблена при детях святого Александра, княживших во Владимире? Летопись отвечает, что в 1293 г. при князе Димитрии Александровиче татарские полчища, призванные другим сыном Александра, Андреем, "пришедше, взяша Владимер, и церковь владимерскую разграбиша, и чудное дно медное выдраша и сосуды священныя вся поимаша", а вслед за тем взяли еще четырнадцать окрестных городов "и всю землю пусту сотвориша" 451. Значит, послание писано после 1293 г. к великому князю Димитрию Александровичу (')' 1294) или преемнику его Андрею Александровичу (1294-1304) и писано отнюдь не митрополитом Кириллом, который давно уже скончался, а кем-либо из Владимирских епископов - Иаковом (1288- 1295) или Симеоном (1295-1299).
Укажут ли на связь этого послания с "Поучением к попом", которое приписывается митрополиту Кириллу? Но связи между ними нет никакой, ни внутренней, ни внешней: первое обращено к князю, последнее к священникам и трактуют о предметах совершенно различных; поучение отделяется от послания приличным заключением и словом "аминь". А потому только, что одно сочинение помещено в рукописи вслед за другим, разумно ли приписывать их одному автору? Впрочем, отвергая мнение, будто послание к сыну святого Александра Невского принадлежит митрополиту Кириллу II, мы тем не менее считаем это послание замечательным памятником нашей небогатой древней литературы, оно несомненно относится к концу XIII в. и написано Владимирским епископом Иаковом или Симеоном.
Равным образом и четвертое сочинение - Слово на Собор архистратига Михаила, доселе известное только по одному списку XVII или XVIII в., вовсе не принадлежит митрополиту Кириллу II и несправедливо ему приписывается. Из самого содержания этого Слова можно видеть, что оно составлено отнюдь не раньше XV в. В первой части Слова сочинитель говорит: "И устави Господь урок житию человеческому на земли 7000 лет и что ся соберете в ту седмь тысящь лет святых, ходящих по заповедем Его и по закону Божию поживших, и теми святыми исполнить Господь ангельский чины, спадшие с небесе". В последней части он обращается к слушателям или читателям с следующими словами: "Се уже видимо, любимии, кончина миру приближайся, и урок житию нашему приспе, и лета сокращаются, и уже мало время жития нашего века сего видети. Яко же Господь во Евангелии сице: Встанеть бо язык на язык и царство на царство... И вся сия збышася. Глаголет же, яко по седмих тысящах лет приход Христов будет" 452. Не ясно ли, что сочинитель жил незадолго пред окончанием седьмой тысячи лет от сотворения мира, т.е. пред 1492 г., когда ожидалась кончина мира? Мог ли митрополит Кирилл II с лишком за два столетия до этой предполагавшейся кончины выразиться: "Се уже видимо кончина мира приближися, и урок житию нашему приспе, и уже мало время жития нашего века сего видети"? Кроме того, хотя в конце XIV в. мысль о кончине мира по истечении семи тысяч лет уже известна была нашим предкам, но существовала ли она у нас еще в XIII в., не знаем 453. Напротив, в XV столетии она распространена была и в Греции, как свидетельствует тогдашний греческий писатель Иосиф Вриенний 454, и в России. У нас мысль эта резко обнаружилась три раза: в 1408 г., когда окончился великий индиктион (13-й) и надлежало сделать пасхальное расчисление на следующие годы, никто не осмелился продолжить его далее 1492 г. В 1459 г., когда Пасха случилась в день Благовещения, многие по этому самому ожидали кончины мира, и летописец привел под этим годом замечание, находившееся в пасхалии: "Зде страх, зде беда велика... в онь же чаем всемирное пришествие Христово". Наконец, когда миновал роковой 1492 г., бывшие тогда у нас еретики - жидовствующие начали укорять православных неисполнением их заветного ожидания, и Новгородский архиепископ Геннадий по определению Собора сделал расчисление пасхальное на первые семьдесят лет осьмой тысячи 455.